"Макс Мах. Карл Ругер: Боец ("Карл Ругер" #1)" - читать интересную книгу автора

подобного не замечал. Напротив, в отличие от многих других мест, где ему
привелось бывать, в Семи Островах чужеземец не был ни невидалью, ни досадной
помехой привычному образу жизни. Торговый город не мог не привыкнуть к тому,
что его посещают люди из самых разных мест обитаемого мира. Горожане были в
меру любезны и обходительны, и это скорее он сам выделял себя из их среды,
чем наоборот. Но потом все изменилось. Чем выше поднималось солнце, тем
очевиднее становилось, что есть город и его обитатели, и есть он - один, но
не один из них, а один среди них. Ощущение одиночества нарастало - медленно,
но неуклонно - по мере того, как солнце приближалось к зениту, а он подходил
к Гончему полю. По-видимому, похожие чувства испытывали и все остальные
чужаки, которых Карл видел тут и там среди идущих на Фестиваль людей. Во
всяком случае, выражение их лиц было одинаково растерянным, и в глазах -
пару раз ему удалось в них заглянуть - плескался страх, если не ужас перед
фатальностью своего собственного выбора. Цена за право попытать счастья была
велика. Зато и куш был немал. Победитель получает все, но горе побежденным.
Однако, если выбор сделан, отступить было уже невозможно. Не идти туда, куда
властно звала их судьба, они просто не могли. Карл попробовал раз-другой
свернуть с пути, выйти из набирающей силу людской реки, несущей его к
Гончему полю, и понял, что это совсем непросто. Лично он выйти из потока
мог - смог бы, если бы имел такое желание, - но не был уверен, что такое под
силу и остальным участникам Фестиваля. Впрочем, он-то как раз участником
Фестиваля и не был, потому что быть им не желал.
Он миновал просторную, украшенную гранитным обелиском площадь перед
княжеским подворьем, прошел по мощенной дубовыми плашками улице, рассекавшей
надвое обширный парк, в глубине которого прятались беломраморные статуи,
пересек еще одну - Ратушную - площадь и, обогнув высокое темное здание самой
ратуши, вышел наконец к Гончему полю.
Гончее поле на поверку оказалось каменным ипподромом, сооружением
внушительным и красивым, но, главное, необычным для города, построенного на
островах. Вместе со сгустившейся толпой Карл прошел под аркой, украшенной
несущейся прямо в небо колесницей, и оказался на самом поле. Оно имело форму
вытянутого эллипса, оправленного в кольцо ступенчатых трибун. Сейчас трибуны
были уже почти заполнены, а на поросшем зеленой травой поле служители в
красных куртках заканчивали приготовления к Фестивалю. Они натягивали на
вбитых в землю кольях канаты, размечая отдельные площадки для испытаний,
устанавливали на козлах большие и малые деревянные столы, расставляли
трехногие табуреты, стулья с высокими спинками и длинные скамьи.
Карл задержался на минуту, наблюдая за спорой работой служителей, и
понял, что три площадки слева предназначались для поединков, а две другие -
для испытаний мастеров. На этих последних и устанавливались столы, а на
столах слуги из нескольких кланов раскладывали и расставляли какие-то
предметы, частью знакомые Карлу - вроде глиняных кувшинов или деревянных
ведер, - а частью совершенно непонятные, как, например, сложная конструкция
из стекла и бронзы, которую именно сейчас подтаскивали к одному из столов
несколько слуг. Вещь, на которую обратил внимание Карл, была большая и, по
всем признакам, тяжелая, но что это такое, он не знал. Более того, у него не
возникло на этот счет даже самой жалкой догадки. И это было странно.
Как видно, подумал он, посмотрев теперь на дальний край поля, где были
установлены в ряд мишени и где сейчас несколько рабочих вбивали в землю
мерные колышки, прав был Николай Линдский: чем больше мы знаем, тем больше