"Юзеф Мацкевич. Катынь " - читать интересную книгу автораразорванных в клочья, преданных забвению. Так уйдут в забвение листья,
сегодня падающие тут и шуршащие под ногами. За зиму они сгниют, и весной их уже не будете Люди обычно верят в то, во что им хочется верить. 24 и 25 сентября генерал Лангнер требует разъяснении, требует отпустить всех на свободу, требует разговора с самим Тимошенко. И действительно, Тимошенко подходит к телефону: - Конечно, я знаю обо всем. Условия соглашения будут выполнены, гм... без сомнения... Но возникают некоторые обстоятельства... Ведь я тоже завишу от Москвы... Я постараюсь отправить вас, господин генерал, лично и непосредственно в Москву, хорошо? - Очень прошу вас это сделать. - Прекрасно. Проходит следующий день и еще следующий. Третий ползет, как клоп по мокрой стене тюремного барака. Но вот - 28 сентября генерал Лангнер в сопровождении генерала Раковского и майора Явича садятся в самолет. Пропеллеры работают. Трава клонится от ветра и морщатся лужи дождевой воды. Полет был длинным и утомительным. Бросало, тучи, плохая видимость. Наконец Москва. Та самая, которая... Эх, лучше не думать. Но путь польских офицеров не ведет в Москву. С аэродрома их везут в подмосковное Кунцево. Здесь отдельный дом, окруженный крепким забором. Своего рода "дача", а кругом охрана в форме НКВД, с наганами в кобурах. Опять тянутся дни. Опять осенний дождь барабанит по стеклам, хотя настоящая осень только начинается. А там, на родине, тысячи военнопленных ждут решения своей судьбы. Но ждут ли еще? Что с ними? Не похожи ли эти переговоры на насмешку, ибо зачем такая задержка? Проходит один, другой, элегантный лимузин. - Куда мы должны ехать? - Генерал Шапошников просит к нему. Генерал Шапошников, тот самый известный генерал, прославившийся в финскую войну, в будущем начальник генерального штаба, улыбается из-за письменного, стола, встает, обходит его, вежливо здоровается и спрашивает: - Курите? Пожалуйста. - Он предлагает папиросы лучшего сорта, такого, какой доступен сотой части процента советских граждан. - Я как раз услышал, - говорит он, гладя тыльной стороной ладони выбритые щеки, - услышал, что вы прилетели. Чем могу быть полезен? - садясь поудобнее, он пускает дым и опирается локтем о ручку кресла. Вот так, нормально, невозмутимо. Светлый день льется в окно. Белые облачка плывут по синему небу. Польские офицеры устали. Они подавлены. Их мундиры измяты. Их родина растоптана... Он, он "услышал"... - Я хотел бы напомнить вам, господин генерал, об условиях капитуляции, - говорит генерал Лангнер, - которые мы подписали с представителями генерала Тимошенко. Мы требуем их выполнения. Тогда Шапошников наклоняется слегка вперед и отвечает торжественно, четко, даже берет со стола карандаш и подчеркивает каждое слово сильным ударом его тупого конца: - Мы выполним все условия. Весь мир, господа, знает, что никто так, как Советский Союз, не способен выполнять раз взятые на себя обязательства. Насмешка? Нет, он смотрит прямо в глаза, смотрит взглядом, в котором |
|
|