"Дороти Мак. Притворщица Вдова " - читать интересную книгу автора

тем, что принадлежит другому. Хотя любой другой человек, зная, что если есть
вероятность не застать хозяина дома, заготовил бы записку раньше, чтобы в
случае чего вручить ее дворецкому.
Однако если все-таки встречаться, то решительно он предпочитает делать
это на ее территории. Законы гостеприимства не позволят Горации требовать
больше, чем ей необходимо для достижения поставленной цели.
Лорд Тиндейл не очень задумывался над причиной столь поспешного вызова,
полагая, что Филипп снова влип в какую-нибудь историю.
Он внес однажды залог за парня, пока его мамаша билась в истерике при
мысли, что ей придется раскошелиться. Филиппу было тогда девятнадцать лет.
Город он видел впервые и не сделал пока в своей жизни ничего такого, что бы
ни делал каждый молодой человек, брошенный в круговорот искушений, которые
предлагает столица.
Но его объятой паникой мамаше мерещатся в его легких проступках первые
шаги, ведущие неизбежно, по ее мнению, к деградации и катастрофе.
В действительности граф считал Филиппа серьезным молодым человеком и не
по годам очень ответственным. Филипп был опечален тем, что его опекун
потратил деньги, и настаивал на том, чтобы рассматривать это как долг.
Девять месяцев он копил, урывая из своей небольшой ренты, и заслужил
уважение Тиндейла.
Было только смешно смотреть, как возмущалась Горация. Не тем, что ее
сын задолжал, а тем, что Тиндейл принял от него деньги.
Бесполезно ей объяснять, что это вовсе не навредило Филиппу. Наоборот,
это пошло парню на пользу. Филипп стал уважать сам себя и закалил свой
характер.
Процентов Тиндейл не брал, но в глазах вдовы все равно после этого
случая остался ростовщиком. К счастью, его никогда не беспокоили сплетни,
потому что Горация, не смущаясь, распространила по всему городу именно свою
версию.

На следующее утро Тиндейл вошел в душный загроможденный мебелью салон
своей кузины в ее доме на Портман-сквер.
Как он и думал, причиной волнений вдовы был ее сын.
Горация сразу распорядилась, чтобы принесли бокал бургундского для
Тиндейла.
Когда дворецкий вышел, она повернулась к своему гостю и воскликнула:
- Слава Богу, Кентон, ты здесь! А то я уже с ума схожу.
Она махнула рукой, приглашая его сесть на стул, но граф внимательно
осмотрел его через монокль и сел все-таки на диван. Для человека с его
комплекцией это было более осторожно, хотя и диван не выглядел слишком
удобным в смысле комфорта.
- Ты должен что-то сделать, Кентон, - продолжала миссис Марш,
усаживаясь напротив. - Я целиком и полностью полагаюсь на тебя. Ты можешь
остановить эту глупость.
- Под глупостью ты имеешь в виду Филиппа?
- Конечно же, Кентон! Он вообразил себе, что влюбился! Эта
драматическая фраза не произвела большого эффекта на его светлость.
Он только пошевелился слегка, усаживаясь поудобнее, прежде чем
ответить.
- Это, конечно, глупость. Но он не первый и не последний молодой