"Блародство и страсть" - читать интересную книгу автора (Кэмпбелл Анна)

Глава 3

Грейс наклонилась вперед и судорожно втянула воздух, пытаясь восстановить дыхание. Полуденное солнце ласкало теплом ее спину и голову, но в груди по-прежнему лежал нетающий кусок льда. С тех пор как болезнь уложила в постель ее мужа, в их доме навсегда поселилось отчаяние.

Сначала болезнь мужа, а потом предательство компаньонки… Да, это было именно предательством. Оставшись одна, без всякой помощи, Грейс пыталась бороться, но трясина нужды затягивала ее все глубже. Сейчас, находясь в состоянии шока, она смогла подняться с дивана и выбежать из комнаты, в которой лежала. И теперь пыталась выбраться отсюда.

Но она никак не могла найти выход из лабиринта этого поместья.

Его просто не было.

Куда бы Грейс ни шла, она натыкалась на стену – высокую, белую и очень гладкую, перелезть через которую не было никакой возможности. Но, не желая признавать очевидное, Грейс еще быстрее побежала вдоль этой стены, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь выступ, выбоину или растущее поблизости дерево – что-нибудь, что помогло бы ей преодолеть это препятствие. Но чем быстрее она бежала, тем яснее и отчетливее вырисовывалась перед ней правда – спасения не было. И тот изящный молодой человек – узник этого поместья.

И она тоже теперь пленница.

За белой стеной виднелись верхушки фруктовых деревьев. Это могло означать только одно – где-то неподалеку находились люди. Ведь кому-то же должны принадлежать эти сады, кто-то же ухаживал за ними и работал там. Раскидистые кроны, блестящие на солнце листья, игра теней и света – в другое время все это показалось бы Грейс очень красивым. Но сейчас ее сердце было наполнено только ужасом и отчаянием.

И еще ее поразила до глубины души сама стена, ее монументальность, продуманность всех деталей. Да, она находилась в ловушке, в тюрьме, владелец которой был сказочно богат, изобретателен и решительно настроен. И еще этот кто-то чувствовал себя настолько свободно, что ему ничего не стоило схватить на улице человека, женщину, и, ни о чем не беспокоясь, бросить ее в свою золотую клетку. Подобную вседозволенность могут порождать только очень большие деньги, перед которыми бессилен даже закон.

В одном месте Грейс видела ворота в стене. Но они были сделаны из цельных дубовых досок, опутаны цепями и хитроумными металлическими замками. Прямо напротив них находились какие-то сараи, конюшня и небольшой домик.

Ее тюремщики сидели на широкой скамье около ворот и по очереди пили из глиняного кувшина. Грейс притаилась в кустах и стала внимательно наблюдать за своими мучителями. В этом кувшине, по всей видимости, было вино. Догадаться об этом было не трудно – охранники громко смеялись, икали, хлопали друг друга по плечам. Грейс не слышала, о чем они говорили, но, без сомнения, обсуждали то, что сейчас маркиз мог с ней делать.

Немного посидев в кустах и переждав неожиданно подступивший приступ тошноты, Грейс тихо поднялась с травы и пошла назад, к дому. Сейчас она была все так же далека от желанной свободы, как и в тот момент, когда около стола, к которому была привязана, появился молодой человек, прекрасный сумасшедший с механическим голосом и голодным взглядом.

Мысль о том, что здесь, за этими белыми стенами, она могла умереть и никто даже не узнал бы об этом, больно кольнула ее в сердце. Грейс накрыло новой волной паники. От слабости и голода у нее кружилась голова, а раздраженный желудок неприятно ныл и в любой момент это могло закончиться рвотой.

Господи, никогда в жизни она не чувствовала себя такой опустошенной и измученной. Грейс опустилась на землю. Нет никакого смысла куда-либо идти.

– Думай, Грейс, думай, – прошептала она себе, надеясь почерпнуть силу из своего собственного голоса.

Но слова замерли на ее губах, не придав ей и грамма мужества. Плакать она тоже уже не могла. Грейс выплакала все слезы над могилой мужа. И потом, когда у нее отобрали ферму, она тоже плакала. Слезы не помогли ей тогда, не помогут и теперь.

Грейс очень хотелось есть, несмотря на то, что ее желудок начинало выворачивать наизнанку, стоило ей лишь подумать о еде. Возможно, когда станет темно, ей удастся пробраться в сад на территории поместья и набрать там каких-нибудь фруктов. Оставалось только надеяться, что ее мучители не начнут палить в нее из ружей.

Грейс горько рассмеялась. Когда умер ее муж, она решила, что ничего ужаснее с ней уже случиться не может. И вот, как оказалось, может. Тогда она была не в состоянии даже предположить, какие еще беды для нее готовила судьба.

– Рад видеть, что вам не изменило чувство юмора – раздался над ней насмешливый голос.

Она подняла голову и увидела того самого молодого человека, который пришел к ней в комнату и отвязал от стола. Рядом с ним стоял волкодав.

– Нет! – вскрикнула она, вскакивая на ноги. Разумеется, Грейс прекрасно понимала, что ей не убежать от этих двоих, да в этом, собственно говоря, и не было никакого смысла. Ее сердце подскочило к горлу.

– Вулфрам, – тихо проговорил молодой человек. Огромная собака сделала несколько шагов к Грейс и уткнулась мордой в ее колени. Грейс пришлось отступить назад. И она тут же уперлась спиной в ствол росшего позади нее дерева. – Нет смысла бежать. Полагаю, вы уже успели понять это.

– Я не стану убегать. Надеюсь, вы не наброситесь на меня? – сказала Грейс, безуспешно пытаясь придать своему голосу твердость.

Грейс хотелось уколоть этого незнакомца, но ее слова, кажется, ничуть не задели его. Выражение его лица по-прежнему было невозмутимым и слегка насмешливым.

– Если клиент не пришелся вам по вкусу, то приношу свои извинения. Хотя мне казалось, проституткам все равно, для кого раздвигать ноги, – бросил он презрительно.

Услышав это, она приподняла подбородок и распрямила плечи. И на этот раз в ее голосе действительно появились металлические нотки уверенности, смешанной с яростью.

– Вы ошибаетесь, сэр. Я не проститутка. Эти свиньи, которые сейчас накачиваются вином, привезли меня сюда против моей воли. И любой мужчина, который знает, что такое честь, помог бы мне вернуться к моей семье.

– Но я не человек чести, за которого вы меня изволили принять. – Его губы сложились в печальную улыбку. – Я всего лишь несчастный, беспомощный сумасшедший.

Молодой человек, подошел к своей собаке и положил руку ей на загривок. Он сейчас стоял так близко от Грейс, что ей сделалось немного не по себе от этого и она с силой вжалась в ствол дерева. Волкодав оскалил зубы и зарычал. Грейс мгновенно замерла. Ей уже больше не хотелось сопротивляться.

– Пожалуйста, отпустите меня, – взмолилась она. На лице молодого человека появилось раздражение, его красивые брови съехались на переносице.

– Прошу вас, мадам, прекратите этот спектакль, – зло проговорил он, погрузив свои пальцы в густую шерсть собаки. – Мой дядя, лорд Джон Лансдаун, хорошо заплатил вам за ваши услуги. И с его стороны было очень умно преподать все это в виде сказки о несчастной невинной жертве, случайно угодившей в паучьи сети. Но ни ваша траурная одежда, ни паника на вашем хорошеньком личике, ни даже ваша болезнь не заставят меня поверить в правдивость рассказанной вами истории. Со мной этот номер не пройдет.

– Вы и вправду сумасшедший, – задыхаясь, сказала Грейс. На мгновение ей вдруг показалось, что она спит и ей просто снится кошмар. Но этот кошмар почему-то все никак не прекращался.

Он пожал плечами:

– Разумеется, дядя должен был поставить вас в известность о моем душевном нездоровье. Как еще он мог объяснить тот факт, что я живу в заключении?

Она покачала головой. Трудно было поверить, что этот человек сумасшедший. Хотя время от времени он говорил какую-то бессмыслицу, но на сумасшедшего никак не походил.

– Я не встречалась с вашим дядей.

Выражение его лица сделалось высокомерным, он поморщился и стал смотреть в сторону, как будто Грейс вдруг перестала существовать.

– Вы продолжаете настаивать на своем. Предпочитаете довести этот маскарад до конца. – Он вздохнул. – Идем, Вулфрам. – Молодой человек похлопал собаку по спине, и та послушно поплелась за хозяином.

Не веря своим глазам, Грейс смотрела на удаляющегося от нее мужчину.

– Вы оставляете меня здесь? – прокричала она ему вслед. Грейс хотела, чтобы он помог ей, но она не могла требовать этой помощи.

– Возвращайтесь со мной в дом. А если вам не слишком нравится такое предложение, то оставайтесь здесь, под деревом. Файли и Монкс найдут вас, когда будут делать вечерний обход территории. Думаю, они обрадуются, – бросил он не оборачиваясь. Его голос звучал совершенно равнодушно, и, похоже, ему было действительно все равно, пойдет ли она за ним или останется стоять там, где стояла сейчас.

Ее ногти с силой впились в кору дерева.

– Но вы можете… изнасиловать меня, – едва слышно проговорила она.

Он на мгновение остановился, обернулся и посмотрел на нее странным непроницаемым взглядом:

– Не сейчас.

Грейс не отрываясь смотрела в его глаза, и вдруг в ней появилась уверенность, что сейчас этот человек не причинит ей зла.

Эта мысль была абсурдна сама по себе. Как можно чувствовать себя в безопасности рядом с человеком, который заявляет, что он сумасшедший? И более того, этот мужчина явно не понимал, кем она являлась на самом деле. Но все это перевешивал один-единственный факт – он был добр к ней. По крайней мере отнесся терпимо. Когда ей стало плохо, он помог, а не воспользовался ее слабостью.

– Кто вы? – Грейс снова распрямила плечи и приподняла подбородок.

И снова на его лице появилась странная и в то же время грустная ухмылка.

– Кто я? Хозяин этого королевства, миледи.

К ее горлу подступил ком.

– А у этого хозяина есть имя?

Он окинул ее взглядом с ног до головы:

– Разве дядя не сказал вам?

– Прошу вас, ответьте на мой вопрос, – сказала она.

– Что ж, хорошо. – Он церемонно поклонился ей, как будто они были на балу и он приглашал ее на танец. Этот мужчина двигался с удивительным изяществом, и Грейс не могла не обратить на это внимания. – Меня зовут Мэтью Лансдаун, маркиз Шин.

Она нахмурилась. Можно ли ему верить? Маркиз Шин – известная личность и один из самых богатых людей в Англии. Что же он тогда делает здесь, в этой тюрьме, вдали от общества?

Да, действительно, охранники называли его маркизом. Да и роскошная обстановка, в которой он жил, подтверждала его слова. Вполне возможно, этот молодой человек и в самом деле маркиз Шин.

Сейчас он смотрел на нее как на представителя какого-то экзотического вида насекомых. И это действовало ей на нервы.

– Не откажите уж и вы мне в подобной любезности.

– Что вы имеете в виду? – удивилась она.

На его красивом лице появилось раздражение.

– Как вас зовут, дорогуша? Вот о чем я вас спрашиваю. Ни на мгновение не задумавшись, она сказала:

– Грейс Паджет, милорд.

– Грейс, – задумчиво повторил он, словно пробуя ее имя на вкус. Его глаза по-прежнему были устремлены на нее.

Грейс прикусила губу. О чем мог думать этот аристократ, глядя на ее измученное лицо, потрепанную старую одежду? Ответ был более чем очевиден. Беды и лишения, с которыми ей пришлось столкнуться в жизни, оставили на ней неизгладимое клеймо.

«Впрочем, – подумала Грейс, – мне наплевать на его мнение». Ее даже порадовало то, что он не замечает в ней женщину, а видит перед собой лишь унылую, испуганную жертву. При подобных обстоятельствах ей это даже на руку.

Хотя что она могла знать о молодых мужчинах и их чувствах? Муж был намного старше ее. Их отношения были скорее дружескими. А маркиз был другим. В его гибком, подвижном, полном жизни теле ощущалась сила. Если то, что он сказал, правда, ему не составит труда получить любую вещь в этом мире. Стоит ему лишь щелкнуть пальцами, и его желание будет тут же исполнено. И словно в доказательство ее мысли молодой человек щелкнул пальцами, подзывая к себе собаку, которая в данный момент с увлечением обнюхивала ворох прошлогодних листьев.

Грейс прикусила губу. Маркиз был для нее сейчас единственной защитой от Монкса и Файли.

Что он мог потребовать от нее взамен этой самой защиты, можно было только догадываться. Если бы он принадлежал к любителям постельных утех, то легко мог воспользоваться ее телом, когда она, связанная, лежала на столе.

Она не доверяла ему. Но был ли у нее выбор? Грейс тяжело вздохнула и пошла за маркизом. Они свернули на дорожку, бегущую через маленький садик около его дома. Постепенно душившая ее паника начала перерастать в усталость и опустошенность.

Мэтью остановился под деревом и стал ждать, когда она подойдет к нему. Солнце уже начало садиться, и его золотые лучи окрасили белую рубашку маркиза в розово-оранжевый цвет. Грейс смотрела на его высокую, хорошо сложенную фигуру, и вдруг у нее что-то перевернулось в груди. Он был очень красивым и каким-то… одиноким. Это поразило Грейс до самой глубины души.

Неожиданно к Грейс подбежал Вулфрам и снова ткнулся своим черным носом в ее юбки. Она испуганно вскрикнула.

– Не бойтесь, он не укусит. – Лорд, не отрывая глаз, продолжал внимательно смотреть на нее. Похоже, живя на своем необитаемом острове в полном одиночестве, он забыл, что вот так пристально рассматривать другого человека не слишком прилично.

Она поджала губы. Этот мужчина не тронул ее и пальцем, он был добр к ней. А то, что он так смотрел на нее… Что ж, это не должно слишком сильно ее волновать.

Грейс посмотрела вниз и встретила умный взгляд янтарных глаз Вулфрама.

– Я люблю собак, – сказала она.

У нее на ферме жили три пса. В те минуты, когда на Грейс накатывало отчаяние, ей казалось, что только эти четвероногие существа и умеют по-настоящему, бескорыстно любить. Она протянула руку к морде Вулфрама, и тот обстоятельно обнюхал ее пальцы и ладонь. После этого собака позволила Грейс потрепать себя по шелковистому затылку и почесать у нее за ушами. От удовольствия Вулфрам даже закрыл глаза. Он вел себя так естественно и предсказуемо в отличие от тех людей, которые населяли эту роскошную тюрьму. Грейс улыбнулась.

Ей не хотелось, чтобы собака уходила. Грейс боялась снова остаться с маркизом наедине. Между ними циркулировали какие-то подводные течения, вызывавшие в ней беспокойство и возбуждение.

Она подняла голову и увидела, что лорд Шин все еще смотрит на нее. Улыбка мгновенно растаяла на лице Грейс, и она перестала гладить Вулфрама. Маркиз явно был чем-то раздражен. Но чем она могла вызвать это неудовольствие?

– Вам, похоже, удалось завоевать сердце Вулфрама, – бросил маркиз Шин. – Но не ожидайте, что и всех остальных вам с такой же легкостью удастся переманить в свои союзники.

От удивления Грейс застыла на месте, а маркиз быстро повернулся и направился к дому. Казалось, он больше ни минуты не мог вынести ее общества. Вулфрам бросился за ним следом.

Грейс же продолжала стоять на месте, словно молнией пораженная. Господи, но что она сделала не так? От страха и внутреннего напряжения у нее снова начала кружиться голова. Столь быстрые смены настроения маркиза обескураживали и пугали. Казалось, она идет по какому-то болоту и никак не может нащупать твердую почву. Возможно, он и вправду сумасшедший, решила Грейс. Сейчас он явно на нее сердится. Но за что? Можно ли считать его союзником? Или он опасен? Грейс не могла ответить ни на один из своих вопросов.

Через несколько минут ритм ее сердца, наконец, замедлился. Подойдя ближе к дому маркиза, Грейс огляделась по сторонам. Что-то эти апартаменты не слишком походили на жилище одного из самых богатых людей Англии. В довольно большом доме не было ничего величественного и монументального. Простой дом из красного кирпича, купающийся в золотистом свете закатного солнца. Когда смотришь на него, теплеет в груди. Можно даже подумать, что в этом уютном доме живет настоящая семья. Но именно здесь ее поджидала опасность.

Грейс с самого начала поняла, что попала в большую беду. Предстояло как следует напрячь мозги, собрать все свое мужество, чтобы выстоять в этой схватке и не допустить ошибки, которая в одно мгновение могла привести ее на край гибели.

Она вздрогнула. Теперь, когда лорд Шин вошел в дом, Грейс показалось, что в окружающих ее со всех сторон деревьях притаилась опасность. Может быть, за ней действительно кто-то наблюдает? По спине Грейс пробежал холодок. Опустив голову, она решительно направилась к дому.

Грейс стояла в роскошно обставленной спальне, отведенной ей маркизом, и смотрела на себя в зеркало. Большие испуганные глаза на бледном лице, слегка покрасневшая нижняя губа, которую в минуты волнения Грейс всегда жевала – от этой своей детской привычки она так и не сумела избавиться.

– Ты сумела выжить. Ты сумела дотянуть до этой минуты, – прошептала она своему отражению. – И ты будешь бороться за себя дальше.

Но она не знала, хватит ли у нее сил убежать отсюда. Она ни в чем не была уверена.

Тяжело вздохнув, она попыталась подавить в себе страх. Но сделать это было не так легко. Ее продолжала бить дрожь. Грейс протянула руку, взяла с комода серебряную расческу и стала торопливо причесываться. Затем умылась холодной водой и отряхнула платье от пыли. Но все это не слишком улучшило ее внешний вид – она по-прежнему выглядела измученной, голодной, плохо одетой. И вряд ли у нее достанет сил бороться с маркизом или его дядей, если они начнут приставать к ней.

Неожиданно она увидела в зеркале лорда Шина, который только что вошел в ее спальню. Грейс снова ощутила животный страх. Стоящая в углу большая кровать внезапно сделалась самым заметным предметом в комнате. Крепко зажав в руке расческу, будто это было какое-то оружие, Грейс резко повернулась.

Окинув ее взглядом, он презрительно хохотнул.

– Хотите зачесать меня этой штукой до смерти? – Он снова повернулся к двери. – Монкс принес нам обед. Если вы вынашиваете мысль об убийстве, то вам не мешало бы как следует подкрепиться, чтобы поддержать силы.

Никто и никогда не обращался с ней так. Ее всегда уважали. И вот теперь появился этот сумасшедший.

Она приподняла подбородок и окинула Мэтью ледяным взглядом. Да, сейчас ее фамилия Паджет, но она урожденная Марлоу, а Марлоу могли смело смотреть в глаза Лансдаунам. Очень скоро он поймет, что она не из тех, над кем можно безнаказанно издеваться. Она не упадет в обморок и не лишится самообладания, что бы он ни сделал и как бы страшно ей при этом ни было.

– Что ж, я готова последовать за вами, милорд, – холодно проговорила она.

С подчеркнутой уверенностью она положила расческу на серебряный поднос с красиво выгравированной буквой Л. «Лансдаун», – произнесла про себя Грейс. Хотя за этим Л. могло скрываться все, что угодно, начиная от «лунатик» и заканчивая «лжец».

Задумчивый взгляд маркиза снова остановился на ее лице, как будто в эту минуту он решал какую-то загадку. Грейс уже приготовилась выслушать поток насмешек, но вместо этого он просто указал ей рукой на лестницу.

Они снова спустились в гостиную. Вчера она покинула ее, пытаясь отыскать путь к спасению. Кругом горели свечи, языки пламени отражались в полированных деревянных панелях, мерцали яркими точками на покрывавшей стол шелковой скатерти, столовых приборах и хрустальных бокалах.

Весь дом был убран с изысканным вкусом. Ничто здесь не напоминало о том, что это тюрьма, клетка с сумасшедшим. Только разве что ужасный стол в другой комнате, к которому Грейс была привязана. И если не обращать на него внимания, то можно было бы подумать, что этот дом – настоящее любовное гнездышко.

Грейс покраснела. Даже если этот милый домик и в самом деле был предназначен для любовных утех, то это не значило, что она должна исполнять навязываемую ей роль.

Он подошел к ней сзади.

– Все остывает.

Ее мышцы непроизвольно напряглись. Она была совсем одна с этим непредсказуемым монстром.

Правда, когда они сели за стол, Грейс снова посмотрела на маркиза и подумала, что вообще-то он не слишком похож на чудовище. Он даже не поленился надеть элегантный черный костюм и повязать шейный платок. Но лицо его было напряженным и задумчивым. И настороженным. Тяжелые веки полуопущены, что придавало ему еще и немного загадочный вид. Как будто у него имелся какой-то секрет, который нужно было скрывать.

Вероятно, из-за обилия этих секретов он и лишился рассудка.

Мэтью поставил перед ней тарелку с едой, а потом прошел к буфету и взял тарелку для себя. Маркиз двигался настолько изящно, что Грейс, завороженная этим зрелищем, забыла обо всем на свете и не сразу подумала о том, что последний раз обедала в такой обстановке много лет назад. Ей тогда было шестнадцать. А потом она сбежала из дома отца.

Маркиз сидел на другом конце стола и снова смотрел на нее пристальным, изучающим взглядом. По спине Грейс пробежал холодок. Хотя она очень устала, ей пришлось напрячься и выпрямить спину. Мэтью не должен был догадаться, что она готова в любой момент просто-напросто потерять сознание. И все же от его глаз не укрылось, в каком состоянии находилась его гостья. Но она не собиралась делиться с ним воспоминаниями о своем прошлом. Это касалось только ее, и никого больше.

Она ничего ему не ответила, и маркиз снова взял инициативу в свои руки.

– У меня не всегда хороший аппетит, хотя миссис Файли прекрасная кухарка.

– Еду готовит жена Файли?

– Да. И убирается в доме тоже она. Она, Файли и Монкс – вот и вся моя прислуга.

Грейс удивленно приподняла брови. Даже сумасшедшему маркизу по идее полагалось бы иметь больше слуг. Еще одна загадка.

– Ешьте спокойно. Здесь нет яда. Монкс и Файли привезли вас сюда не для того, чтобы отравить, а совсем с другой целью.

– Что вы хотите от меня? – с показной уверенностью спросила она, хотя страх распустил свои ледяные щупальца по всему ее телу.

Мэтью широко улыбнулся, как будто она сказала что-то смешное.

– Продолжайте смотреть на меня вот так же, и я открою вам эту страшную тайну.

Грейс вспыхнула и опустила глаза.

Ее пугал его немигающий, пристальный взгляд, но она не могла не замечать внешней привлекательности Мэтью, завораживающей, изысканной, невольно приковывают щей к себе внимание. Целых девять лет она была замужем за пожилым человеком, и все это время не обращала внимания на других мужчин. И вот неожиданно перед ней появился молодой мужчина, чья красота заставляла трепетать ее сердце.

Глядя в свою тарелку, Грейс чувствовала, что ее щеки все еще продолжают полыхать. Она отрезала кусочек мяса и положила в рот. Несмотря на шквал эмоций, бушевавший в ее груди, она просто умирала от голода.

Ощутив знакомый вкус приправленного специями антрекота, Грейс закрыла глаза. Маркиз не должен увидеть ее слез, слишком уж это было жалкое зрелище – рыдающая над куском мяса голодная женщина.

Вкусная еда мгновенно пробудила воспоминания. От них она так и не смогла избавиться. В годы лишений память с особой настойчивостью рисовала ей картины достатка, царившего в ее родном доме.

«Спокойно, – мысленно приказала она себе. – Контролируй ситуацию, Грейс». Дрожащей рукой она взяла бокал вина и сделала глоток. Но прохладный ароматный херес не успокоил ее, а его вкус с еще большей ясностью и безжалостностью напомнил ей о том, что она потеряла.

– Вам не слишком к лицу весь этот маскарад, – лениво проговорил маркиз, чтобы как-то заполнить образовавшуюся паузу. Он взял свой бокал и тоже сделал несколько глотков. – Полагаю, к настоящему моменту вы уже поняли, что убитая горем вдова – это не тот образ, который мог бы обезоружить меня.

Она постаралась проигнорировать эту насмешку.

– О чем вы говорите? О каком маскараде?

Мэтью с нетерпеливым выражением лица наклонил бокал в ее сторону.

– Для второго акта вам придется переодеться. В спальне для вас приготовлен целый шкаф всяких нарядов.

– Я не знала, что мне нужно это сделать. – Ее сердце на мгновение замерло в груди. Выходит, ее появления здесь ждали. Для нее приготовили даже одежду… А если это так, значит, эти люди постарались сделать все для того, чтобы она не смогла сбежать отсюда.

Она быстро взяла бокал и сделала еще несколько глотков, чтобы успокоить взвинченные нервы. Разумеется, тот вопрос, который она собиралась задать маркизу, мог вызвать его неудовольствие, но она должна была спросить:

– Милорд, где мы находимся?

Откинув прядь волос со лба, маркиз бросил на Грейс подозрительный взгляд.

– Мадам, какой смысл притворяться и дальше?

Похоже, ничто не могло поколебать уверенность маркиза в том, что она замешана в каком-то заговоре против него.

– Но почему вы не можете ответить на мой вопрос?

Взгляд маркиза сделался задумчивым. Он продолжал крутить пустой бокал. У него были красивые пальцы, тонкие, длинные, но крепкие и энергичные.

Неужели эти пальцы в скором времени причинят ей боль?

Он нетерпеливо вздохнул.

– Потому что не вижу в этом смысла. А меня раздражает все пустое и наигранное, – проговорил он, упершись в нее взглядом. – Но раз уж это вас так забавляет, что ж, я не прочь немного подыграть вам. Ведь как-никак вы моя гостья. Мы находимся с вами в одном из глухих уголков Сомерсета, в двадцати милях от Уэльса.

– И как давно вы живете здесь?

На его лице появилась злая ухмылка, но через мгновение она исчезла.

– Вы ведь хотели спросить, как давно это случилось с моими мозгами? Так? Я не ошибся? – Грейс молчала, и через мгновение он заговорил снова: – Я заболел в четырнадцать. А теперь мне двадцать пять.

Они ровесники, с удивлением отметила про себя Грейс. Она вдруг почувствовала, что именно в эту минуту между ней и маркизом устанавливается какая-то тесная связь. И надо сказать, это ей не было неприятно.

– Значит, получается, вы живете в заключении вот уже одиннадцать лет.

Да, целых одиннадцать лет он вынужден терпеть грубость своих охранников, целых одиннадцать лет полной изоляции и целых одиннадцать лет сумасшествия. Ему не хотелось думать о своих злоключениях и жалеть себя. Какой в этом толк?

Маркиз равнодушно пожал плечами.

– Могло быть и значительно хуже. Если бы не… доброта моего дяди. – Он слегка прикусил нижнюю губу. – Благодаря его участию и заботе меня оставили здесь, а не поместили в сумасшедший дом. Думаю, там я бы точно не смог выжить.

– Прожить одиннадцать лет фактически в заключении… – потрясенно проговорила Грейс.

Внезапно прекрасная еда потеряла вкус. Грейс положила вилку и нож. От ее глаз не укрылся тот факт, что маркиз съел еще меньше, чем она.

Он снова пожал плечами.

– И, тем не менее, в каком-то смысле это к лучшему. По крайней мере, тогда было к лучшему. – На его лице промелькнула язвительная улыбка.

– Вы все время говорите о своем дяде. А родители у вас есть? Может быть, есть сестры и братья?

– Мои родители умерли еще до того, как я заболел. И других детей у них не было. Дядю назначили моим официальным опекуном. Предполагалось, что он будет распоряжаться моим наследством до моего совершеннолетия. Но случилось так, что у меня началась душевная болезнь, и, соответственно, дядя продолжает опекать меня и поныне. – Мэтью окинул рассеянным взглядом элегантно сервированный стол и нахмурился. – Разве лорд Джон не рассказал вам обо всем этом? Думаю, он должен был нарисовать обстановку хотя бы в общих чертах. – Он вдруг замолчал, но через несколько секунд заговорил снова: – Надеюсь, это для вас не как гром среди ясного неба и вы не будете биться в истерике.

– Не буду, – бросила она. – И хочу еще раз повторить – я не знаю Вашего дядю.

Выражение его лица сделалось напряженным, в глазах снова промелькнуло презрение.

– Я не верю вам. Послушайте, неужели это не понятно? Я повторяю в последний раз: я вам не верю. – Он отодвинул стул от стола и торопливо поднялся, – Я очень устал от этого разговора, мадам. Спокойной ночи.

Он вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Потом прошел по холлу, и вскоре его шаги послышались в саду.

Грейс облегченно вздохнула. Наконец-то она осталась одна. Мышцы у нее на груди теперь уже не так болели, но от ремней на коже все еще оставались красные полосы. Вокруг запястий и щиколоток тоже были заметны синеватые «браслеты».

Возможно, такая недоверчивость маркиза являлась следствием его душевной болезни. Перед смертью у ее мужа тоже появились всякие странности. Но он был старым и больным. Грейс подумала, что у нее нет ни достаточного жизненного опыта, ни специальных знание чтобы определить степень помешательства маркиза. Но если бы кто-то спросил ее мнение на этот счет, она сказала бы, что маркиз был чрезвычайно умным человеком. Кажется, от его глаз не ускользала ни малейшая деталь.

Может ли человек быть одновременно и больным, и умным, таким внимательным и понимающим?

Впрочем, сейчас ее больше волновал не вопрос, сумасшедший ли маркиз или нет, а что он собирался делать с ней в самом ближайшем будущем. Пока он и пальцем к ней не притронулся, только помог, когда ей сделалось дурно. И было очевидно, что он не из тех, кто станет прибегать к насилию.

Но кто знает…

Вглядываясь в темные кроны растущих за окном деревьев, Грейс почувствовала, что дрожит. Маркиз был гораздо сильнее ее. Она ощутила, с какой легкостью он нес ее на руках. И его мышцы были очень твердыми. Если он вдруг решит наброситься, то у нее точно не достанет сил оказать ему сопротивление.

Может, ей снова попытаться сбежать? Но какой в этом смысл? Она уже успела понять, что ей не покинуть пределов поместья так просто. Правда, ночь была такой тихой и теплой. Если она устроится спать где-нибудь на улице, то в этом, наверное, нет ничего страшного. Но она может наткнуться на Файли и Монкса.

Господи, вот кого ей уж точно не хотелось бы встретить. Что бы маркиз с ней ни сделал, это все равно будет лучше, чем оказаться в руках двух чудовищ.

Неожиданно Грейс почувствовала, что у нее закружилась голова. Чтобы не упасть, она схватилась рукой за край стола. Последний раз она пила вино несколько лет назад, а сейчас выпила целый бокал почти на пустой желудок.

Как она могла так расслабиться? Теперь у нее должен быть ясный рассудок. Господи, ну как можно быть такой глупой. Грейс наклонила голову вперед и стала ждать, когда ей станет лучше.

Она поднимется в свою спальню и забаррикадирует чем-нибудь дверь. Только так она будет чувствовать себя в безопасности. И если маркиз вернется, то, по крайней мере, не обнаружит ее у порога, словно поджидающую хозяина собаку.

Сколько у нее времени? Маркиз ушел, но мог вернуться в любой момент и его спокойствие могло смениться гневом в одно мгновение. Она совершенно не знала этого человека, и ей трудно было представить, как он поведет себя в дальнейшем.

Она должна что-то сделать. И быстро.

Ей нужно оружие. Дрожащими руками она схватила со стола нож, которым недавно резала мясо в своей тарелке. Конечно, им нельзя серьезно ранить человека, но остановить маркиза при помощи этого ножа она, пожалуй, смогла бы. По крайней мере, можно попытаться.

Держа в одной руке нож, а во второй свечу, Грейс бросилась наверх. Она бежала так быстро, что пламя едва не потухло. Вбежав в спальню, Грейс захлопнула за собой дверь. Затем, быстро опустив нож в карман платья, подняла свечу и стала искать на двери замок или задвижку.

Ничего подобного не оказалось.

Около одной стены стоял большой сундук. Его можно было бы придвинуть к двери, а потом положить на него сверху еще что-нибудь. Маркиз, конечно, сильный мужчина, но будь он даже Самсоном, вряд ли ему удастся прорваться через баррикаду, которую она сейчас соорудит.

Грейс бросилась к сундуку и попыталась сдвинуть его с места. Но нет, он не сдвинулся ни на дюйм. Оглядевшись по сторонам, Грейс обнаружила в углу комнаты небольшой шкафчик и решила попробовать сдвинуть с места его.

Но шкафчик тоже будто прирос к полу. Он так и не сдвинулся ни на полдюйма, какие бы усилия Грейс ни прикладывала. Осмотрев всю мебель в спальне, Грейс, наконец, поняла, что кровать, шкафы, стол и сундук были прибиты гвоздями к полу. И без инструментов можно было даже и не пытаться сдвинуть что-либо с места.

Грейс села на край своей большой кровати и попыталась справиться с нахлынувшим на нее отчаянием. От слез щипало глаза. Ей так и не удалось добиться желаемого. Она только поломала ногти, разбила пальцы и колени.

Дверь по-прежнему была открыта, и в ее комнату мог войти кто угодно. Грейс вытерла пальцами слезы. Она была такой же беззащитной сейчас, как и в ту минуту, когда ее, опоенную опием, принесли в дом и привязали к кушетке.

Грейс вдруг посмотрела на нож в своих руках, о котором совсем забыла. Нет, она была не совсем беззащитной. Разумеется, слишком уж надеяться на свое умение обращаться с этим оружием ей не приходилось, но все же…

Похоже, маркиз еще не вернулся. Пытаясь сдвинуть мебель с места, Грейс продолжала прислушиваться к тому, что происходило внизу, но никакого движения, никаких шагов слышно не было.

Уже было очень поздно, и Грейс чувствовала себя совершенно измученной. Глаза закрывались сами собой. Крепко зажав в руках нож, она легла на кровать и стала смотреть на пламя свечи, которую она принесла с собой в спальню.

Неожиданно Грейс проснулась. В комнате было темно. Вероятно, свеча уже догорела и потухла. Ей снился странный сон, как будто она снова была ребенком и спала в своей комнате в Марлоу-Холле. Она лежала на большой кровати на шелковой простыне, укрытая теплым одеялом. Голова утопала в мягкой подушке.

Непонятно почему, но у Грейс возникло ощущение, что именно сейчас, в эту самую минуту, ей угрожает опасность.

Ее лицо овевал прохладный ветерок, дующий из открытого окна. Где-то в глубине сознания Грейс мелькнула мысль, что окно было закрыто, когда она ложилась спать. Ее пальцы инстинктивно стиснули нож.

Наконец она открыла глаза и стала вглядываться в темноту. Совершенно неожиданно на пороге комнаты Грейс увидела высокую мужскую фигуру. Человек стоял неподвижно и смотрел прямо на нее.