"Леонид Ляшенко. Александр II, или История трех одиночеств (Серия "Жизнь замечательных людей")" - читать интересную книгу автора

детализированней. Неизбежно все больше выяснялась реальная роль в этом
великом деле и самого Александра II, и его ближайших сотрудников [5].
И все-таки здесь, как правило, речь шла о фрагментах, эпизодах -
сколько-нибудь цельного образа царя в советской историографии создано не
было - да, очевидно, и не могло быть создано. При жестко постулированном
марксистско-ленинском подходе к истории царь оказывался либо вроде как и не
нужен, поскольку совершал лишь то, к чему неизбежно вел общий ход
исторического процесса, либо, еще чаще, вреден, так как мешал совершиться
тому, к чему неизбежно вел общий ход исторического процесса... Лишь в
последние годы стали появляться сборники материалов, отдельные статьи и
очерки, посвященные непосредственно Александра II [6]. Царю-реформатору,
наконец, начинают воздавать должное; хотя - в полном соответствии с тем
плюрализмом мнений, по поводу которого весьма справедливо выражает свою
радость Л. М. Ляшенко - в современных изданиях встречаются иногда и оценки,
на мой взгляд, весьма удивительные [7]. В общем, победу здесь праздновать
пока не приходится.
Следует отметить, что все вышеизложенное имеет отношение не только к
Александру II, но и ко всем прочим самодержцам, за исключением, может быть,
Петра I. "Революционер на троне", естественно, заслужил более пристальное
внимание и более снисходительное отношение со стороны советских историков.
Но среди этих person non grata были и такие, которые своими яркими чертами
характера, выразительными, порой парадоксальными действиями как бы
сопротивлялись схоластической, предельно объективизированной схеме
исторического процесса и, разрушая ее, невольно выставлялись на первый план.
Екатерина Великая, Александр I, Николай I - какая схема могла устоять перед
ними?!.. О них приходилось писать с сугубо "классовых позиций", искажая или
заведомо пристрастно оценивая их слова и поступки, предельно негативно
оценивая их деятельность и все же, волей-неволей, воздавая им должное как
историческим героям, окрашивая историческую эпоху в их цвета...
К тому же тут на помощь приходила еще и художественная литература -
настоящая литература - позволявшая, исподволь, незаметно скорректировать
представление о том или ином монархе. Свидание Маши Мироновой с Екатериной,
гениальный эскиз Александра I в "Войне и мире", незабываемые Николай и тот
же Александр в лесковском "Левше" - да и еще мало ли что можно вспомнить.
Совершенно разные по масштабу, идейной направленности, стилю эти и многие
другие произведения очеловечивали самодержцев - тех, кто в исторических
работах в лучшем случае производили впечатление более или менее прилично
смонтированных чучел.
На месте же Александра II, при всех оговорках, зияла черная дыра - и в
нашей историографии, и в нашей литературе, в том числе и классической. При
всех своих несомненных достоинствах он не обладал ни той внутренней силой,
ни той внешней яркостью, которые способны были оказать воздействие на
историков марксистского профиля и заставить их пойти на уступки. Очевидно,
по той же причине не попал он и на страницы сколько-нибудь значительных
художественных произведений. Сколько я ни вспоминал - пришло на ум только
несколько строк "Из воспоминаний рядового Иванова" Всеволода Гаршина,
писателя, который по лестной оценке одного из ведущих советских
литературоведов (право, они стоили историков) Г. Бялого, заслужил "законное
место в почетном ряду писателей-демократов" благодаря "страстному
гуманизму... горячей любви к своей замученной родине" и "искреннему