"Н.Ляшко. Камень у моря" - читать интересную книгу автора

- Над стариком потешаетесь, а еще господа.
Один из военных цыкнул на него, вслух прочитал записанные его слова и
строго спросил:
- Все так?
- Так, а что с того? Где мой Маркушка?
- Потом узнаешь. Подпишись вот здесь.
Иван с трудом поводил по бумаге пером. Военные подхватили стол и
стулья, замок громыхнул за ними, и в камере стало тихо, как в могиле.
Иван забывался, приходил в себя и вновь забывался; видел в окне свет
дня, муть, отблески не то утренней, НР то вечерней зари. Солдат молча
ставил перед ним кружку с водой, миску пшенной бурды с бурыми клочьями
лука, клал кусок хлеба, каждое утро обыскивал его, водил в тухлый подвал,
обратно-и все.
Из )едка человек в белом халате входил в камеру с поджарым доктором в
котелке и крахмальной манишке. Они вдвоем разбинтовывали Ивану голову,
обстригали вокруг раны волосы, чем-то мазали ее, забинтовывали и оставляли
в камере запах лекарств и ваксы.
Иван считал нроползавшие дни и ночи, но однажды сбился и махнул рукою.
Боль и звон в голове затихали, а сон приходил все реже и реже. Не только
днем-и ночью не мог он сомкнуть глаз, глядел на желтоватый свет в дыре.
над дверью, на туманный от грязи потолок, тужился понять, за что его
держат, вновь и вновь мысленно оглядывал случившееся и гневно плевал в
тишину, нет, не в тишину, не на пол, а в бегущих в воображении лошадей, в
коляску, в лица, а главное-в лицо той, перед которой он хотел упасть на
колени. Плевал и тут же в оторопи"Что это я, господи!" - поджимал ноги,
гнал с глаз лошадей, царя, царицу, но они вновь неслись мимо, вытянутые,
белые от испуга, и вызывали злобу. Иван ощущал в руке мешочек о камешками
и сердито бормотал:
- Испугались, а кого, чего? Тьфу!
Спохватываясь, он отгонял наваждение молитвой:
"Верую во единого бога", - но слова спутывались, в глазах сновали
побеленные страхом лица, и в груди опять вставали боль, унижение и ярость:
"А за что? Я двадцать годов каменья берег, выбирал.
Они мне лучше всего, а вы со мною так..."
Он мысленно падал за несущимися лошадьми, крик Маркушки врывался в
цокот копыт, сбрасывал его с нар и толкал к стоявшей за дверью тишине:
- Слышь, ради бога, скажи, что с мальчишкой? Одно слово: живой или
убитый, а?
Дверь молчала.
- Ради всех святых, а? У тебя ж у самого есть дети, а нету, так будут,
а? Слышь? Живой, или нету его, а?
Одно слово скажи...
Стены были глухи.


IX


Под осень Ивана провели через двор к важному начальнику в мундире.
- Ну, пойдешь домой, - сказал тот. - Следовало бы тебя подальше убрать,