"Михаил Львовский. Сигнал надежды" - читать интересную книгу автора

- На. Только, чур, не реветь!
Слезы сами потекли из Таниных глаз, едва она увидела Сережкины печатные
буквы.
- Начинается! - сказала Света. - Что Сереже про нас написать?
"Надо взять себя в руки", - подумала Таня и сказала:
- Про нас нарисуй самолетик.

...Неонила Николаевна жила неподалеку. Тоже в ветхом деревянном доме с
застекленной террасой.
Таня ловко расправилась с ампулой. Взметнулась вверх тоненькая струйка
из серебристой иглы. А когда девушка прижала ваткой место укола на тощей
руке Неонилы Николаевны и, как всегда, спросила: "Не больно?" - старушка,
отрицательно покачав, головой, сказала:
- У тебя золотые ручки. И все-таки я тебе никогда не прощу, что ты
забросила музыку.
- А я не забросила, Неонила Николаевна.
- Знаю, слыхала, - вздохнула старушка. - Бренчание под гитару:
"Арлекино, Арлекино..." - это же самообман!
Таня опустила голову.
- Помнишь, как вы во Дворце пионеров называли свою старую учительницу
пения?
- Неистовой Неонилой, - не поднимая головы, ответила Таня.
- Я такой же и осталась. Какой у вас был дуэт с Сережей Лавровым!
Истинно божественное сладкоголосие, как говорили в старину. Но он хотя бы
успешно закончил что-то там научное, бог ему судья. А ты? С твоей
одухотворенностью...
- Неонила Николаевна, - робко сказала Таня, - я музыку пытаюсь сама
сочинять.
- Сочинять? - изумилась бывшая учительница пения.
Сначала ее глаза были полны недоверия, а потом постепенно в них
вспыхнула радостная надежда.
- А что? Это может внезапно, как молния, озарить душу. И в глубокой
провинции вдруг засверкает самородок! Покажи, сейчас же покажи мне
что-нибудь!
Сухонькая, с красными пятнами на щеках, Неонила Николаевна всегда была
порывистой и чересчур суматошной. Годы не принесли ей успокоения.
- Я боюсь, - призналась Таня.
- Меня? Да я же все пойму! - горячилась Неонила Николаевна, волоча Таню
к пианино, которое всю теплую пору стояло на застекленной террасе. Почти
насильно она усадила девушку на круглую вращающуюся скамейку, а сама
устроилась в качалке возле стола, покрытого потертой клеенкой.
- Это песни, - сказала Таня.
Неонила Николаевна кивнула.
- Даже не знаю, какую сыграть... - все еще трусила Таня. Вытащив из
сумки потрепанную нотную тетрадку, она поставила ее на пюпитр и начала
перелистывать страницы.
- Какую сама считаешь лучшей. Песни - это хорошо. Их писали Шуман,
Шуберт и даже Бетховен. Давай, давай, не стесняйся.
- Боюсь, - опять сказала Таня, перебирая клавиши.
- Чего? Я уже по твоим первым аккордам чувствую, что хорошо. Ну!