"Михаил Львовский. Сигнал надежды" - читать интересную книгу автора

карточка. Можете убедиться.
- Танечка... - всхлипнул больной. Карточка дрожала в его руках. - А что
у меня было?
- Обыкновенный жировик. Липома. Правда, в трудно доступном месте.
Давила на нерв - отсюда все явления. Вам же профессор объяснил.
- Танечка, миленькая!
- Идите в палату, больной, вы еле на ногах держитесь.
- Ерунда! Я сейчас могу сплясать "цыганочку".
Человек в байковом халате как будто сразу помолодел.
Пристально глядя Тане в глаза, он здоровой рукой хлопнул себя по
колену, потом по груди, а ноги в шлепанцах уже приготовились к чечетке. При
этом больной начал напевать томительный "выход" цыганской венгерки.
Санитарка заворочалась на своем диванчике.
- Тише, Аннушку разбудите, - сказала Таня.
- А почему она спит на работе, - весело продолжал больной, - и вы за
нее по палатам бегаете... Эх, чавэМГла!
- Потому что она сорок лет в больнице. Набегалась.
Больной недооценил Таниной злости. Шлепанцы попытались изобразить
чечетку.
- ХГЎди, милая!
- Хватит! За фикус придется отвечать!
- Отвечу, Танечка, отвечу! - ликовал больной. - Я вам оранжерею из
Москвы пришлю! Зимний сад! Да я в Москве...
- Знаю, товарищ Карташов, - резко перебила его Таня. - Вот в Москве бы
и оперировались.
- Я доверяю только профессору Корнильеву!
- Тише! Три часа ночи. А я бы вам конструкторское бюро не доверила.
Интеллигентный человек, а ведете себя...
- Почему вы со мной так грубо разговариваете?
- Потому что терпеть не могу трусов.
- Ах вот оно что... - Больной сразу забыл про чечетку, помолчал, а
потом как-то странно хмыкнул. - Представьте, я тоже, - сказал он и пошел в
свою палату.
Его уже не покачивало. И если бы не рука, прибинтованная к туловищу,
можно было бы подумать, что он вполне здоров и даже молод. У двери в палату
больной замедлил шаг и повернулся к Тане:
- А ведь я в вас, чуть-чуть не влюбился, сестрица. По-настоящему. На
старости лет. Воздушное создание! Зефир!.. Вам бы штрафбатом командовать...
Таня растерянно смотрела на захлопнувшуюся дверь. Ей показалось, что,
перед тем как войти в палату, больной снова сгорбился, сник.

Наутро возле зеленого ящика, в котором еще вчера произрастал
прабабушкин фикус, Таня рассказала профессору Корнильеву о ночном
происшествии.
- С корнем! - добродушно удивился профессор. - Ну и здоров... А насчет
пальмочек и диванчиков он абсолютно прав. Этажом ниже - все это уместно, не
возражаю, а отсюда убрать, убрать немедленно! У нас ведь если затеют
разумное, остановиться не могут. Эдак мне завтра на скальпель бантик
нацепят... Кстати, Танюша, этот, как вы его назвали... патологический трус в
Великую Отечественную был летчиком-истребителем. Я его, голубчика, раз пять