"Михаил Львов. Пароль - Балтика " - читать интересную книгу автора

ориентиром для фашистской авиации. Даже трамбовать грунт не стали. Балтийцы
засыпали рвы по ширине колеи самолета, разобрали изгороди. Там, где была
свежая земля, проложили дерн. Работали все - от мотористов до летчиков.
Затем Преображенский поднялся в воздух и облетал аэродром и хутора. Ни
самолетов, ни рулежных дорожек экипаж не обнаружил.
- Ну? - спросил на земле Жаворонков. - Не найдут немцы. - Не найдут?
Попробую я поискать.
Тридцать минут самолет "утюжил" небо над Кагулом. Генерал искал
самолеты. Но безуспешно. Только после этого оценил проделанную работу:
- Маскировка отменная.
Вечером перед первым рейдом на Берлин командир полка пригласил генерала
Жаворонкова отужинать с летным составом. Семен Федорович принял приглашение.
Когда он вместе с Преображенским вошел в столовую, балтийцы стояли группами
у окон, беседовали.
- Разрешите приглашать к столу? - спросил полковник.
Генерал кивнул.
- Прошу к столу, товарищи, - улыбаясь, сказал Преображенский.
В армии такого правила нет, это флотский обычай. В корабельной
кают-компании никто не сядет за стол, пока не услышит приглашения командира
или его старшего помощника. И, закончив трапезу, никто не поднимется без
разрешения. Встанет командир и скажет:
- Вы свободны, товарищи!
Это означает, что каждый волен решать, посидеть ли еще за столом или
покинуть кают-компанию.
Полк, которым командовал Преображенский, - боевая единица флота. Многие
летчики, штурманы, стрелки-радисты, офицеры штаба окончили и военно-морские
учебные заведения. Полк входил в авангард ударных сил флота и вместе с ним
громил врага.
Советское войсковое товарищество - главное, что сплачивало балтийских
моряков и летчиков. Но и флотский порядок, обычаи значили много. Флотские
летчики не без гордости называли комнату - кубриком, табуретку - банкой,
кухню - камбузом, а столовую - кают-компанией. Наконец, летчиков роднила с
флотом и форма: они носили те же кители и фуражки, ту же эмблему. Их грудь
облегала тельняшка - гордость военных моряков, символ их храбрости и отваги.
Первые минуты ужина прошли в необычном молчании.
Официантка принесла графин с водкой - вечером, после боевых вылетов,
летчикам полагалось по сто граммов. Но Преображенский положил руку на
плечо - девушки:
- Завтра, дочка. Сегодня мы еще поработаем. А вот чайку налей,
пожалуйста, да заварку покрепче!
- Машенька, наполни термос, - попросил Ефремов. - С собой возьму.
- Московский водохлеб, - засмеялся Преображенский.
Ни намека на тревогу. Или нервов не было у балтийцев? В чем же дело? Да
в том, что все - и Ставка, и нарком, и командующий авиацией Военно-Морского
Флота - считали: летчики совершают подвиг, а Преображенский, Ефремов,
Плоткин, Гречишников и другие этого не думали. Они готовились к боевому
вылету.
Кончился ужин. Но никто не покидал кают-компанию. Ефремов попросил
Андрея Шевченко:
- Сыграй.