"Аркадий Львов. Мой старший брат, которого не было (Сборник "Фантастика-65")" - читать интересную книгу автора

лицом, пока изо рта у нее не хлынула вода. И потом еще долго после этого
она не могла даже присесть без чужой помощи.
А мне вот легко, и я лежу просто потому, что хочется полежать, а если
надо будет встать, я встану и пойду и пройду сколько надо, хотя бы с
Фонтана на Пересыпь. И мой брат, который стоит рядом, прислонившись к
обрыву, тоже знает это, и ни о чем дурном он уже не думает, потому что я
жив, потому что в этот раз ему удалось спасти меня.
Так вот почему он был озабочен тогда - он не сумел спасти меня в тот,
прошлый раз, хотя знал заранее, что я буду тонуть в скалах, где красное.
Он знал - и все-таки не сумел.
Проснулся я в семь часов.
- Рано, - сказала мама, - ты можешь поспать еще с полчаса.
Но мне не нужны были эти полчаса, потому что семь часов - это мое
время.
- Странно, - сказала мама, - раньше у тебя своего времени но было.
Двоек, наверное, нахватал? А?
- Нет, - сказал я.
Я знал, что мама верит мне, только всякий раз, едва я поворачивался
спиной, она останавливалась и тревожно разглядывала меня. Я чувствовал на
себе этот ее взгляд, но делал вид, что ничего не замечаю, хотя я ненавижу
эту привычку подсматривать из-за угла.
Из дому мы выходим с мамой вместе. Прощаясь, она задаст мне всегда один
и тот же вопрос: "Может, тебе дать еще денег на булочку?" И сама же
отвечает: "Дура я, как будто не знаю, что все равно он на пистоны истратит
их".
Это правда: я покупаю на эти деньги пистоны, потому что на пистоны мама
денег не дает, пистоны, говорит она, просто выброшенные деньги.
- На, вот тебе деньги на булочку, но я, дура...
- Нет, - сказал я, - мне не нужны деньги.
А она стала насильно заталкивать их в карман моего пальто, так что
прохожие даже оглядывались на нас. И тогда, чтобы мама успокоилась, я
показал ей неистраченные деньги.
- Так много? Откуда?
Сначала я думал, это показалось мне - страх в маминых глазах, - а
потом, когда она опять открыла их, я убедился: да, это страх.
- Не беспокойся, - сказал я, - это не ворованные.
- О чем ты говоришь? - ужаснулась она. - Как ты мог об этом подумать?
Я хотел сказать ей, что не надо строить штук, что я уже не маленький и
очень хорошо все понимаю, но почему-то ничего этого но сказал, а просто
попросил не задерживать меня, потому что скоро звонок и я могу опоздать в
школу.
Мама поцеловала меня в лоб. По пути в школу я хорошенько растер лоб
пальцами.
На уроке арифметики Николай Иваныч опять устроил мне допрос: реши-ка
эту задачу, а теперь эту, а теперь вон эту. А потом, когда я решил все
задачи, он велел мне вспомнить, не бывало ли со мной ничего такого... ну,
скажем, чтобы разные примеры или задачки сами собою решались в моей
голове. Или вот еще: чтобы числа, просто какие-нибудь числа, вдруг ни с
того ни с сего появлялись у меня перед глазами.
- Нет, - говорю, - ничего такого не было. Наоборот, когда надо было