"Оскар Лутс. Осень ("Новые Истории про Тоотса" #4, 1938) " - читать интересную книгу автора

- А-а, пустое! Что эта малость для меня значит! Это значит только одно:
человек должен надеяться лишь на себя и не должен просить помощи у других.
Так обстоят дела. Имейте в виду, я сам куплю хутор, если его не дадут во имя
справедливости.
- Что? - Старый мастер подается вперед. - Ты купишь хутор? Где ты его
купишь? И на какие шиши?
- Не беда, небось я еще покажу паунвересцам, что может сотворить такой
человек, как я! Зря они надо мной посмеиваются. Вот и народная мудрость,
учит: хорошо смеется тот, кто смеется последним. Что ты, Йоозеп, на этот
счет думаешь?
- А чего тут думать, - Тоотс попыхивает папиросой.
- Ты же всегда такой мудрец да хитрец. В нашей округе и впрямь пока нет
в продаже хуторов и поселенческих наделов, но там, чуточку подальше - да, к
сожалению! Там уже многие на ладан дышат: так что, будь молодцом, приходи да
бери.
- Не понимаю, - ворчливо произносит отец, - что это, собственно, за
голод у тебя на хутор? С чего ты вбил себе эту мысль в голову?
- Ах, эту мысль? Ну, она появилась, конечно же, не вдруг, не за одну
ночь. Во-первых, я хочу переселиться куда-нибудь подальше от Паунвере, будь
оно проклято! - мне не по нутру здешние люди. У меня все время такое
ощущение, будто они хотят меня слопать. Да, за стаканчиком пива или вина они
и впрямь твои друзья, но стоит тебе отвернуться, как ... Во-вторых, я
все-таки эстонец. Чего хорошего в том, что бывшие бароны и фоны и всякие
иные немцы скупают кусища земли, чтобы понастроить там новых мыз? Не лучше
ли будет, если какой-нибудь кусочек землицы и леса останется также и в руках
эстонцев? А вы как считаете? Я ... я сейчас и вправду слегка наклюкался, но,
небось, я знаю, что говорю. По дороге из Таллинна в Паунвере я разговаривал
с одним очень серьезным и знающим человеком, он все мне растолковал. Этот
человек не ждал от меня ни угощения, ни еще чего-нибудь, а говорил от
чистого сердца. Я спросил, почему он не напишет об этом в газету. Он
ответил, что уже написал. - И, оборотясь к задней комнате, Аадниель кричит:
- Слышь ты, Бенно, впусти в дом своего тезку! Не то он обдерет себе
когти об дверь.
- Кто его с собой привел, тот пусть и впускает, - кричит в ответ
младший брат.
Наступает зловещая тишина; ни в передней, ни в задней комнате никто не
произносит ни звука.
Наконец подает голос сама старая хозяйка.
- Теперь Йорх, - начинает она, - разреши и мне вставить в разговор
словечко. Я не упрекаю тебя за то, что ты стал пить и курить - это дело
твое. Ты уже взрослый мужчина и сам должен отдавать себе отчет в своих
поступках. Но я, во всяком случае, никогда не думала, что ты приобретешь
такие замашки, которые пожирают и здоровье и деньги. Ну да Бог с ними - уж,
видать, такое сейчас время, не знаешь, чего бояться, о чем сожалеть ...
- Ну что ты вмешиваешься, мама! - нетерпеливо перебивает сын.
- Да погоди же ты, погоди, странный ты человек! Куда ты спешишь! Я
только хотела сказать тебе несколько слов и дать материнский совет, -
оставайся здесь, в своем доме, где ты родился и вырос. Ты не создан для
того, чтобы жить вдали от нас, где-нибудь, в чужом краю, среди чужих людей.
- Как так? Ты что, запеленать меня хочешь?