"Феликс Лурье. Нечаев: Созидатель разрушения ("Жизнь замечательных людей" #802) " - читать интересную книгу автора

свободы. Правила от 26 мая 1867 года[89] Между инспекторами учебных
заведений и жандармерией устанавливалась тесная связь. Все студенты,
наказанные за предосудительное поведение, тотчас становились известны
полицейским властям. Студентам запрещалось устройство концертов, спектаклей,
вечеров, любых публичных собраний. Толстой с присущим ему усердием взялся
вытравливать из студентов желание к "стремлениям и умствованиям". Опасаясь
того, что корпоративность студентов воспитает в них главенство общественных
интересов над личными, правительство стремилось не допускать в учебных
заведениях сходок, касс взаимопомощи и кухмистерских. Особенно нуждались в
них разночинцы, наиболее бедная часть студенчества.
Министр народного просвещения не желал понимать, что его запрещение
сходок не может быть реализовано: сходки переместились из аудиторий на
частные квартиры.
Если начальство могло контролировать и даже направлять все
происходившее на официально разрешенных собраниях, то на конспиративные
сходки представители ректоратов и агенты полиции проникали далеко не всегда.
Конспиративные сходки порождали конспиративные кружки, а они объединялись в
революционные сообщества. В странах Западной Европы отрицательную сторону
запретов поняли давно. Там с незапамятных времен в университетах были
образованы "Debating clubs", в которых открыто обсуждаются любые вопросы,
касающиеся политики, нравственности... И это приносит пользу. Запрещение
касс взаимопомощи и кухмистерских ухудшало положение нуждавшихся студентов и
укоренило мнение о том, что правительство ответственно за их бедственное
положение. Так отчего же не выступить против дурных распоряжений графа
Толстого?
Первые признаки студенческих волнений, застигнувших Нечаева в
Петербурге, обнаружились осенью 1868 года в стенах Медико-хирургической
академии. Находясь в ведении военного министра Д. А. Милютина, человека
прогрессивного, академия оказалась в более сносном положении, чем другие
учебные заведения, строгости николаевской казарменной дисциплины медики (так
называли слушателей Медико-хирургической академии) быстро и основательно
позабыли. Милютин был столь силен, что мог противостоять притязаниям
Толстого на командование в стенах академии. Ее слушателям разрешалось
собирать сходки и иметь кассу взаимопомощи. Но принадлежность академии к
военному ведомству отражалась на взаимоотношениях преподавателей и
слушателей. Так, осенью 1868 года слушатель В. М. Надуткин обнаружил себя в
списке исключенных за неуспеваемость, хотя успешно сдал экзамен.
Экзаменационная ведомость оказалась потерянной, но профессор вместо
извинений нагрубил слушателю и добился его отчисления. 6 ноября 1868 года
конференция академии по жалобе нового инспектора исключила слушателя Н.
Васильевского, отказавшегося снять шляпу по требованию инспектора. Начались
сходки, требования восстановления товарищей завершились обещанием начальства
отменить решение конференции. Кампанией по защите Васильевского и Надуткина
руководил кружок слушателей академии. В него входили: 3. К. Ралли-Арборе, Е.
В. Аметистов, М. П. Коринфский. Кружки были и в других учебных заведениях
столицы; во главе университетского кружка стояли С. В, Езерский и И. Л.
Шраг, Лесной академии - В. И. Ковалевский. Технологического института - Г.
П. Енишерлов.
С членами кружка слушателей Медико-хирургической академии Нечаева свел
Евлампий Аметистов. Ралли с братьями Покровскими и Коринфским снимали три