"Феликс Лурье. Нечаев: Созидатель разрушения ("Жизнь замечательных людей" #802) " - читать интересную книгу автора

в своем Отечестве...
Разгул терроризма в современном мире показывает сугубую актуальность
изучения фигуры С. Г. Нечаева, и это обстоятельство сыграло немаловажную
роль в решении издать биографию этой знаменитой со знаком минус личности
именно в серии "ЖЗЛ".
В заключение еще раз вернемся к вопросу о названии старейшей российской
книжной серии и правомерности включения в ее состав того или иного героя. Мы
уже неоднократно предупреждали своих читателей: замечательность
(знаменитость) наших героев вовсе не подразумевает их положительность.
Отождествлять два этих понятия - откровенное заблуждение; ни основатель
серии Ф. Павленков, ни ее продолжатель М. Горький не вкладывали в название
биографической библиотеки подобного смысла (примеры тому: "Лойола",
"Торквемада", "Лютер", "Иван Грозный", "Ротшильды", "Наполеон", "Талейран" и
многие другие издания). Так что нелепо требовать этого и от современных
издателей. В конце концов "ЖЗЛ" существует уже свыше 110 лет именно как
светская серия, а не библиотека житийной литературы.
Надеемся на понимание и благосклонность наших читателей. До новых
встреч. Со своей стороны постараемся сделать все, чтобы они были по
возможности частыми и всегда непременно интересными и полезными.

Слово к читателю

Автор биографической книги о "созидателе разрушения" убедительно
показал, что особенности государственной политики и социальные условия,
формирующие личности, подобные Сергею Нечаеву, возникли задолго до появления
в российском освободительном движении сообщества "Народная расправа", как
реакция на давление абсолютизма.
Когда правительство подозрительно относится к любому проявлению
самостоятельности в мыслях и поступках, когда даже мнение, не совпадающее с
мнением властей, оказывается криминальным, то укрепляется и развивается
полицейско-жандармская команда, а за ней - сыск, шпионство, доносительство и
как высшая (или низшая?) точка нравственного падения - провокаторство,
подталкивание подозрительных лиц и групп на совершение явно
антиправительственных поступков. А такое не может не соприкасаться с
уголовщиной, ибо в условиях секретности и всесилия легко прийти к поборам, к
присвоению казенных сумм, к преследованию личных, а не государственных
врагов, к целому спектру подлогов и подлостей. В России достаточно ясно
понимали этот уголовный душок в деяниях жандармерии и полиции: например, для
петербуржцев не было секретом, что известный деятель николаевского
Министерства внутренних дел И. П. Липранди, получив значительную сумму денег
на выкуп у книгопродавцев всего тиража криминального "Карманного словаря
иностранных слов", составленного осужденным Петрашевским, просто конфисковал
книгу, а деньги присвоил.
Чем сильнее репрессии, тем больше уголовщины в карательных органах. М.
Е. Салтыков-Щедрин в "Современной идиллии" великолепно изобразил
перепуганных слежкой интеллигентов, дошедших до желания совершить
какое-нибудь уголовное преступление, чтобы доказать свою политическую
благонадежность. Обычно это трактуется в духе сказанного в начале данного
предисловия: в репрессивном мире уголовникам - снисхождение, политическим -
суровая кара. Но можно истолковать замысел и в другом ракурсе: если будем