"Самуил Лурье. Разговоры в пользу мертвых" - читать интересную книгу автора

Могут ли уличная грязь и дорожно-транспортные происшествия довести
человека до смертного отчаяния?
Что, если трагедия художника заключена не в роковых случайностях
биографии, но в самом способе переживания случайностей?
Первый автор Возрождения потрясен ослепительной дисгармонией бытия.
Блеск подробностей режет ему глаза, как человеку только что прозревшему.
Радость встречи нестерпимо горчит от предчувствия неизбежной разлуки. Жизнь
каждым движением напоминает ему о смерти, и он ревнует жизнь к смерти, как
человек, влюбленный без меры. Ему оскорбительно сознавать ограниченность и
тесноту своей любви, своего счастья, своего существования - оскорбительно
потому, что Петрарку распирает ощущение бесконечности мира внутреннего и
внешнего. Вся прелесть жизни обращается в печаль для человека,
приговоренного к утрате, к исчезновению.
Этот круг чувствований составляет содержание "Канцониере". Не важно,
был ли Петрарка хотя бы знаком с женой авиньонского дворянина Уго де Саде,
перемолвился ли со своей Лаурой хоть единым словом. Земная ось -
воображаемая линия, но вращается же планета вокруг нее. Чтобы примирить
бесконечное с конечным, художнику нужен идеал. Сверх того, лирический поэт
нуждается в сюжете. Чтобы не стать покорным эхом бытия, он должен быть
носителем некоей постоянной духовной ситуации, с которой сличаются все
остальные. Любовь к Лауре в "Канцониере" не рассказана как чувство, но
воспета и оплакана как участь. Франческо Петрарка, сын нотариуса, был много
лет издали влюблен в чужую жену. "Канцониере" отражает роман Франциска
Петрарки - с вечностью и Вселенной.
Лаура рифмуется с лавром! Петрарка жил уединенно, и восхвалял
уединение, и держался от друзей на расстоянии письма, от возлюбленной - на
дистанции канцоны, однако ничто не страшило его сильнее, чем забвение, то
есть загробное одиночество: бесконечное и безнадежное. Никто не вспомнит!
Ничьи губы не повторят его имени! Литературным бессмертием Петрарка дорожил
не меньше, чем бессмертием души. Он мечтал о сочувственной улыбке, сияющей
сквозь время. Петрарке казалось, что вся его любовь, безответно отданная
Лауре, может вернуться к нему шумным дождем с небес грядущего. Ведь слава -
это и есть любовь, любовь многих к одному...
История с полнотой и силой, какая пока что не давалась литературе,
воплотила в Петрарке тип художника, почти свободный от случайных примесей.
Мы встречаем его черты в Леонардо и Гете, в Гоголе и Тургеневе. Вот отчего
наш современник, открывающий Петрарку впервые, с изумлением слышит знакомый
голос. Вот отчего на другом краю культуры несчастливый поэт повторяет стихи
счастливого и греется у старинного сонета, как у ночного костра:

Промчались дни мои, как бы оленей
Косящий бег...

1974


Сто вторая новелла


Долгая жизнь Джованни Боккаччо темна. Ей недостает событий, а нам -