"Пол Лунд. PQ-17 - конвой в ад " - читать интересную книгу автора

и всю ночь он посылает в воду импульсы: "Динь... динь..." А через несколько
секунд приходит эхо сигнала, отразившегося от морского дна. Опытный оператор
сразу определит, какое дно внизу: песчаное или скалистое. Когда луч попадает
на какой-то подводный объект, интервал между звонками указывает расстояние
до этого объекта, можно определить и пеленг. Оператор без труда отличит
косяк рыбы от подводной лодки. 4 долгих часа оператор асдик сидит в кресле в
рубке, внимательно вслушиваясь в звонки. Говорят, что операторы частенько
сходят с ума.
Если обнаружена подводная лодка, мы должны начать сбрасывать глубинные
бомбы, пока на помощь не подойдет эсминец. Тихоходный траулер в это время
подвергается двум опасностям. Пока он не наберет полную скорость, глубинные
бомбы могут взорваться у него прямо под кормой. А если командир слишком
увлечется охотой за лодкой, то может потом и не догнать конвой.
Другой задачей траулеров было подгонять отстающие транспорты и
предупреждать их, чтобы они не дымили слишком сильно. На такие просьбы
шкиперы обычно отвечали довольно красочно, но чаще всего приходил такой
ответ: "Если мы начнем жечь больше угля, чтобы набрать скорость, то
получится слишком много дыма. Так какого черта вы от нас хотите? Чтобы мы
захлопали крыльями и полетели?"
Обычно слишком сильный дым означал, что кочегары работают небрежно или
вообще ленятся. Они забрасывают в топку слишком много угля, вместо того
чтобы подавать нужное количество в нужное время, после чего усаживаются и
смотрят, как крутятся колеса. "Лорд Остин" тоже получил выговор за это от
командира. У нас из трубы вдруг повалил густой дым, расстилаясь косматой
гривой за кормой, как это иногда случается с траулерами. С "Кеппела"
раздраженно отсверкали: "Меньше дымить!" После этого с мостика в машинное
отделение передали выговор. В ответ старший механик злобно бросил: "Ну и
чего эти ублюдки от меня хотят? Чтобы я отстирал их поганый уголь?"
Для сигнальщиков покой, который царил в этих водах, иногда прерывался
вспышками сигнальных ламп Олдиса, с помощью которых корабли эскорта
обменивались сообщениями. Эсминцы непрерывно караулили момент появления
подводной лодки, но все это было привычной, хотя и утомительной рутиной.
Постоянная нехватка кораблей охранения означала, что им приходилось
сопровождать то один конвой, то другой, либо в Северную Россию, либо на
Мальту. Команды выполняли свою работу с угрюмым фатализмом, теряя товарищей
от ударов вражеских подводных лодок и самолетов. Типичным сигналом для вахты
на мостике было: "Курс такой-то, скорость такая-то. Занять позицию в 2000
ярдов на левом крамболе у такого-то. Я следую зигзагом по 20 градусов в обе
стороны от генерального курса. На противоположном фланге конвоя 2 судна
пропали примерно 2 часа назад. Кто-то сбросил серию глубинных бомб. В
остальном - никаких происшествий. Чертовски холодно, но это как обычно!"
Походная рутина продолжалась. Посмотрим, как это выглядело на эскортном
миноносце "Уилтон". Командир корабля практически жил на мостике, так как не
мог полностью положиться на своих молодых, неопытных офицеров. Хотя сам он
был всего года на 3 или 4 старше, у него за плечами был опыт 2 лет войны. Он
спал, если удавалось, в кресле прямо на мостике. Хотя мостик был открытым и
продувался всеми ветрами, кое-как удалось найти относительно тихое место в
его передней части. Лишь изредка капитан мог насладиться роскошью отдыха в
своей походной каюте, расположенной на одну палубу ниже. Это происходило,
когда видимость была отличной и никаких событий не предвиделось. Поэтому