"Вера Лукницкая. Любовник, Рыцарь, Летописец (Три сенсации из Серебряного века)" - читать интересную книгу автора

Павлу Николаевичу было 46, мне - 21. Я была замужней женщиной.
Он -формально женатым.
А со второй... Вторую - прочла много позже, разбирая архив покойного
мужа.
Что имел в виду Павел Николаевич, когда делал вторую запись? Чтобы
"хорошая вдова" не оставила без достойного внимания его архив?
У активно пожившего Лукницкого хранился старый архив с двумя Героями. С
ними он и бытовал в полугрезах- полуснах, в свободное от путешествий,
писания книг и участия в войнах время... И вдруг появляюсь я. Как-то "к
месту", как и момен-тально возникшее понятие "о! хорошая вдова". И на всю
жизнь заживаю тесной семьей с Павлом Николаевичем, с Гумилевым, с Ахматовой.
С тремя сразу! Вместе. Раз и навсегда. Втянул он меня в свое "трио" в первые
же минуты нашего знакомства. Шелохнуться не успела... Так окольцевал, что и
после смерти мужа я осталась пребывать в этом кольце. И вот более 30 с
лишним лет - еще земная - продолжаю так и жить с ними - небесными, - с
Павлом Николаевичем, с Николаем Степано-вичем, с Анной Андреевной...
И без малого шестьдесят лет моим бесконечным думам. Без снов и грез.
Что было главным для моего мужа: собранные им материалы по Гумилеву?
Его любовь к поэзии? Его архив - весь или только одна его часть, собранная
за шесть лет - сливки Серебряного века? Тайная, спрятанная связь с
Ахматовой? Что на самом деле было главным? Или все? А преемников нет...
И мне, после 25 лет супружеской, как "принуднабор", еще 25 лет его
прошлой жизни. Но сама того не предполагая, я оказалась "хорошей вдовой".
Добросовестно "отработала" и его Отечественную войну, и его
исследовательские путеше-ствия, издала его книги и мои о нем. А вот пять
ахматовских лет меня так и не отпустили...

С 1924 по 1973 годы Лукницкий время от времени, следуя советам
Ахматовой, а потом сам, один, перечитывая дневники, отрывал часть листков, а
то целиком вырывал странички и сжигал. Он многое убрал, но большая часть его
записей сохра-нилась. А еще его рассказы, пометки на маленьких листках. Еще
его карманные дневники. Еще ощущение его самого - многогранного в
рассказах... И... мое чутье - зачем он сохранил "интимную тетрадь"... Прожил
интересную, насыщенную жизнь, оставил людям будущего много знаний... А
тетрадь, упакованная, заклеенная, все лежит. Последняя помета - 1970 год на
обложке о том, что ее можно раскрыть...

Павел Николаевич, как и Гумилев, был человеком изящно воспитанным,
тонко чувствовавшим, чрезвычайно высокой духовной и достаточно тренированной
физической организа-ций. Он стихи Гумилева любил самозабвенно, самого же
поэта он любил, наверное, еще и потому, что они были многим схожи.
Чувство слова, рыцарство в отношении к женщине, генети-ческая, не
подвластная обстоятельствам храбрость без границ, негасимая любовь к
путешествиям, жажда открытий иных миров, романтизм и безупречная
порядочность.
Черты личности Гумилева и черты личности Лукницкого в рамках каждого из
их временного и социального веков иден-тичны. Это видно не только по их
биографиям, но и по интим-ной тетради Лукницкого - в отношении с женщиной.
Лукниц-кий, как и Гумилев, превозносил женщину. Он выполнял все желания
женщины. Шел к женщине, когда она этого хотела. Отвергался ею, когда она