"Вера Лукницкая. Ego - эхо" - читать интересную книгу автора

типа официантки, мы с ней обе курили, а курить нечего. Я ей говорю, что хоть
бы она стрельнула где-нибудь, она сказала: "Попробую" и ушла. Прошло минут
45, она возвращается, бросает мне на нары пачку и говорит: "Закуривай", а
сама достает из-под нар тазик и подмывается. Я ее спрашиваю: "Где это ты
умудрилась?" Она говорит, что это для нее очень просто и что она еще
принесла 25 рублей. Потом посмотрела в узенькую щель в окне (окна у нас были
в этом бараке забиты) и говорит: "посмотри". Смотрю, идет надзиратель. "Вот
он, - говорит, - всю дорогу со стоячим ходит". Это не единичный случай, было
похуже, и нужно было делать вид, что не замечаешь.

Неужели опять сидеть ночь? И почему не в главное здание? Дом похож на
обычный жилой дом. Странно. Неужели это какой-то филиал? Поднимаюсь по
каменной лестнице с полированными временем деревянными перилами, поднимаюсь
медленно, хочу оттянуть минуты, чтоб их меньше осталось для допроса.
Самообман.
В квартиру дверь чуть приоткрыта. У меня полное впечатление, что за
остальными дверями живут обычные люди, что это вовсе не учреждение. Решила
сначала: постучу. Но - приказ... Что делать? И безответный опять вопрос:
почему предупредили не стучать? Потому что вокруг квартиры и жильцы? Чтобы
не беспокоить?
Тихо-тихо приоткрываю пошире и как ошарашенная пячусь назад. В проеме -
незнакомый человек. Вернее - "знакомый", продолжается давний, нескончаемый
сон. Вот он, Медведь, уже наяву. Развалившийся посреди комнаты, повернутый к
двери. Растопырены ноги, спущены в гармошку форменные брюки, самецкое
хозяйство вывернуто наружу, лицо красное, глаза закрыты, у рта пузырь из
слюны.
Медведь ждет зеленого кузнечика. Со справкой...
Так вот в чем дело! Я очнулась тогда от сна, - медведь опускал на меня
свою лохматую лапу.
Я мгновенно пришла в себя. Буду бороться. Когда я узнала, что должна
придти не по официальному вызову, хотя и показался он мне странным - по
телефону, а не повесткой с именем вызывающего или номером кабинета хотя бы,
то есть без документа, и еще вежливо-заговорщицким тоном, я отнесла это за
счет радостной вести - признания невиновности мамы, скорого свидания с ней и
обещания, что она вот-вот выйдет на свободу. Теперь, стоя у приоткрытой
двери и взирая на "военно-патриотическое кино", поняла, что я обманута. Это
тот самый зверь, медведь, он здесь, он высиживает свою жертву; он знает
заранее, что получит ее безвозмездно, что будет ее мучить, пользуясь своей
властью. Этот зверь - не человек. Что делать?
Я прикрыла дверь и громко постучала. Услышала пьяную брань, вошла
спокойно. Он дернулся вместе с креслом. И матом. Да так резко, что майорский
китель соскользнул со спинки.
-Почему стучала? Был приказ.
-Ой, забыла, товарищ следователь.
-Ну, ты у меня сейчас получишь за невыполнение! - Он вскочил, штаны
спустились к полу. Попробовал поднять, не смог застегнуть пуговицы, пальцы
не слушались, штаны свалились снова. Он запутался совсем.
- Извините, извините меня, - я стояла напротив, через обеденный стол,
как будто ничего не замечаю. "Обеденный - значит это все-таки квартира". Он
начал передвигаться в мою сторону, не поднимая ног, а лишь двигая их за