"Сергей Лукницкий. Возлюбленные Гименея (записки эмигранта восьмидесятых)" - читать интересную книгу автора

Он сказал:
- Три кофе в кабинет и цветы, Николая к машине, - и он назвал цвет и
марку моей развалюхи, чтобы ее вымыли, пока мы тут сидим, - и последнее:
доставить ко мне начальника управления разводов. Пусть захватит печати.
После всего совершенного в трубку он посмотрел на нас, ожидая,
очевидно, увидеть, какой это производило эффект.
Но я не дал ему насладиться. Я сам отдавал команды еще раньше, еще
тогда, когда этот средних лет человек, набирая из своей провинциальной
глухомани любой московский номер, инстинктивно привставал со своего
периферийного кресла.
Хочет быть приятелем - я приму его услугу, но от мецената - никогда. В
конце концов, кто узнал бы Наполеона без треуголки?
В кабинет стали в это время заходить люди.
Сперва секретарь - вышколенная дама, пережившая уже не менее пяти
министров, поэтому знающая свое дело. Она быстренько расставила уже
наполненные чашечки кофе и положила каждому на блюдечко вафли в шоколаде. Я
готов поклясться самым большим телефоном на столе у министра, что девяносто
процентов населения облагодетельствованной перестройкой страны не только не
видело, но даже никогда не слышало про такое лакомство.
Потом в кабинете появились два гномика с венком в руках. С удивлением я
обнаружил их в форме советников, что соответствовало подполковникам.
- Чо на лентах писать будем? - спросил тот, который был годами
постарше.
Министр, хотя и относился, по моему меткому определению, к людям новой
формации, сразу в этот вопрос не врубился. Он еще не знал, что каждое
приказание надо подчиненным разжевывать. Может, он и хотел сделать доброе
дело, одарив нас с Людмилкой цветами, но сформулировал приказ неправильно и
получил то, что заслужил.
- Это, между прочим, наука вам всем, начальникам - настоящим, прошедшим
и будущим, - сказал я, с любопытством разглядывая венок, но, тем не менее,
министра выручил: - ничего не надо писать, - заявил я советникам.
Когда они ушли, я быстренько расплел венок и сделал великолепный букет
для своей жены. А когда я еще повязал одну ленту вокруг ее талии, а вторую -
вокруг своей головы, превратив себя тем самым в борца у-шу, министр уже
понял, что хозяин здесь не он.
Начальник управления разводов ввалился в кабинет с продолговатым
ящиком, который я принял в руки сам. Сам же в нем и нашел нужную печать, и
не успели ни министр, ни начальник управления опомниться, как я уже приложил
ее, даже не подышав на резинку, к паспортам жены и своему.
Начальник стал нервно пить мой уже забытый и простывший кофе.
Комедия кончилась.
Надо было уходить, что мы и собирались сделать, к тому же, к нашему
счастью, "на поляне" у министра зазвонил какой-то архиважный, может быть
даже судьбоносный телефон, и министру стало не до нас. Мы этим
воспользовались и исчезли. Как потом, оказалось, звонил Людмилкин отец -
предупредить беду, но не успел.
Начальник управления разводов нервно записывал что-то куда-то. А мы уже
были внизу и, миновав невнимательно козырнувшего нам постового, вышли на
улицу.
На улице некто Николай по приказу министра мыл мою машину. Но мне не