"Сергей Лукницкий. Возлюбленные Гименея (записки эмигранта восьмидесятых)" - читать интересную книгу автора

появлялся, Дрюня Гавкин начал свою журналистскую деятельность с того, что
обобрал многих вдов бывших государственных деятелей.
Он вывез их домашние архивы и фотографии под предлогом того, что все
это безумно интересно для его журнала, что он будет это печатать и платить
им деньги. Рукописи, однако, утекли за рубеж и там превращались в странные
книжечки, а деньги, как водится, получали не обобранные вдовы, а маленький
Дрюня Гавкин.
Настроив этим мероприятием против себя всех бывших, Дрюня Гавкин
приступил к следующему этапу своего журналистского поприща.
Он стал формировать редколлегию журнала из людей противоположных
взглядов, настолько противоположных, что даже сам боялся потом на
собственную редколлегию ходить.
Да она и собралась-то только однажды и закончилась крупным, отнюдь не
литературным, побоищем, на которое были стянуты силы ОМОНа, а тогдашний
министр обеспечения порядка подумывал ввести в этом районе города паспортный
контроль.
Дрюня Гавкин выпросил себе под это дело танк и ездил на нем на работу.
После того заседания редколлегии от занимаемой должности был освобожден
начальник московской милиции.
Дрюня Гавкин выставил на этот пост свою кандидатуру, но по причине
своего маленького роста депутатами на обсуждении столь ответственной фигуры
замечен не был.
И остался, поэтому главным редактором.
Ко мне он имел только то касательство, что однажды предал громогласно
анафеме моего бывшего тестя и поэтому по логике новой нравственности,
провозглашенной перестройкой, обязательно должен был жениться на его дочери.
Я тогда, помниться, дал ему по физиономии, и в журнале даже открылась
рубрика, посвященная моей скромной личности.
Все, что делал в этой жизни Дрюня Гавкин, было служением лишь одной
задаче и одной цели: он хотел совсем уехать из нашей солнечной страны, но в
силу своей натуры пытался сделать это нестандартным образом, ибо ни один из
известных ему способов, а их, как пальцев на руке, - пять: быть евреем,
устроиться там на работу, жениться на иностранке, иметь много валюты и
делать, что хочется, убежать, наконец, - ему не подходил.
Он придумывал шестой способ.
Но так как он, как личность, никому не был нужен, то обусловленные
шестым способом бесконечные его скандальные истории Запад не волновали, и
никто ему не только не предлагал американского паспорта, но даже фиктивную
визу в Польшу ему пришлось добывать за дикие деньги.
Еще не женившись на Людмилке, он уже на страницах своего журнала смешал
с дерьмом ее отца и мать, а свои поступки объяснял новым мышлением,
непонятным тем, кому природа не дала гладиаторских способностей. Это была
вторая его публикация о Людмилкином отце. И теперь можно было не
сомневаться - он всерьез взялся ухаживать.
Сегодня утром, когда Орнелла отправилась за покупками и уже через
пятнадцать минут, поднявшись по мраморной лестнице нашей скромной
четырехэтажненькой виллы, принесла кроме славного стихотворения еще слегка
помятые авокадо, я этого почти не заметил.
Да и Ксения, возвратившись со своей лекции по русскому праву из
колледжа, где она весьма успешно преподавала, была не против разрезать