"Сергей Лукницкий. Фруктовые часы" - читать интересную книгу автора

между столами, рассказывала студентам и вдруг взглянула на Вадима. Он
смотрел на меня, и, клянусь, не только я, все в аудитории увидели искру,
метнувшуюся между нами. Я запнулась, не могла говорить, и не могла даже
сойти с места. Я сдвинула ноги что, было силы и почти немедленно
почувствовала, как от бедер моих, обнимая живот, к груди, перекрещивая ее и
щекоча спину, поднимаясь к шее и дотрагиваясь до моих губ, движутся два
луча. С трудом я доковыляла до своего профессорского места и села, чтобы
скрыть это мое состояние, чтобы оно поскорее исчезло и никто бы ничего не
заметил.
Когда я смогла говорить, я поручила студентам какое-то упражнение, а
сама вышла в коридор и закурила.
К следующему занятию я готовилась основательно. Теперь отступать было
некуда, я не спала ночь, и количество потраченной на это энергии надо было
восполнить игрой.
Игра была теперь прямо противоположной той, которую я вела на
предыдущем занятии. Теперь уже в незначительных репликах я поила аудиторию
информацией о своей жизни, прекрасно понимая, что только один человек может
ею заинтересоваться и что только он один ее воспринимает. Китаянка, будь она
повнимательней, вполне могла бы предотвратить беду, но, увлеченная своей
очередной диадемой, она не подозревала об опасности, и то, что должно было
произойти, произошло.
На следующий день Вадим уже сидел не рядом с китаянкой, а ближе к моему
столу и после занятий попросил объяснить ему какую-то незначительную
грамматическую конструкцию, пригласив меня для этого в крошечный ресторанчик
как раз недалеко от моего дома. Мне стоило колоссальных усилий, чтоб
согласиться не сразу. Я все-таки парижанка, а значит, европейская особа и
стою дороже, чем мило (дыня с кремом для русских) и эскарго, которых нам
предстоит вкусить сегодня вечером за бутылочкой хорошего бургундского.

Следующий диманж мы решили провести вместе, и он превратился в длинную
неделю счастья. Я глазами Вадима смотрела на Париж, вернее смотрела на него,
а он - на Париж.
Мы еще не были близки.
После посещения острова Сите, Нотр-Дам де Пари, часовни Сент-Шапель,
Консьержи, площади Каррузель и сада Тюильри, Булонского леса, в котором мы
видели множество голых задниц, а их обладатели - нецелующихся нас; после
Монмартра, кладбища Пер-Лашез, Пантеона, Бобура, музея Клюни, дворца Шайо,
музея д'Орсе, открытого недавно в помещении бывшего вокзала, отчего родилась
острота: "Все аэродромы похожи друг на друга, каждый вокзал величественен
по-своему", - мы оба поняли, что немедленно бросимся в Сену, если не
договоримся о том, где в ближайшее же время мы сможем лечь в постель.
Я пригласила его вечером домой. Мы расстались на площади Бастилии. Он
мог бы увязаться со мной сразу, я, признаться, была готова к этому, но этого
не произошло. Я помчалась приводить себя и квартиру в порядок, готовить еду
и прочее.
Я летела домой, и мне казалось, что я парю в невесомости. Я
наслаждалась тем, что я женщина. Каждая клеточка моего тела излучала
желание. А впрочем, несмотря на мой опыт, была все равно неизвестность.
Такая же, как когда-то в детстве.
Я вспомнила себя малюткой. Мне было лет шесть. Отец раскачивал меня на