"Сергей Лукницкий. Возвращение Лени (сюжеты)" - читать интересную книгу автора

Немедленно уберите эпиграф. Причем здесь Ренан, причем здесь Израиль,
вы что хотите выглядеть интеллигентным для всех?
Тогда всем будет смешно,кроме вас.
Владимир Солодин
ПРЕДИСЛОВИЕ
Не помню, по-моему, я обещал вам Солодина
В годовщину смерти отца, в семьдесят четвертом, я отправился по заданию
"Знамени" в командировку. Можно сказать, послал меня - заместитель
главного редактора Катинов, да не просто послал, а чтобы я ему оттуда,
куда он меня послал, еще и привез убедительный очерк о комсомольской
стройке завода "Океан" в городе Николаеве, словом, тогда еще не в
заграницу. Он же дал аванс: тысячу рублей,- по тем временам, для
двадцатилетнего парня сумму убийственную... Преисполненный
профессионального рвения, очерк я написал грандиозный. В редакции его
прочитали и отправили, как полагалось в то время, в Главлит. Некоторым
молодым читателям это понятие неведомо, они на этом много в жизни
потеряли. Людям постарше смысл слова понятен, но и те вряд ли расшифруют
само слово, явно сложносокращенное.
Через неделю, подозрительно, искоса, но одновременно с почтением, с
которым смотрят на нарушителя общественного подремывания, поглядывая на
меня, добрые коллеги проинформировали, что очерк не выйдет по цензурным
соображениям, а мое лицо хочет видеть некто Солодин. Ну, хочет так хочет.
Пришел в Китайский проезд, был приглашен в кабинет Цензора.
Цензор возглавлял Главлит. Я вдохновенно повторял про себя
правозащитные восклицания.
Об очерке речи не было. Говорили о моем отце, о Гумилеве, об Ахматовой,
то есть о том, что мы только дома с мамой обсуждали, да и то без
посторонних слушателей. И тональность, взятая Солодиным, была, как у меня
дома, без налета нарочитой полублатной "совковости", с такими же изящными,
несовременными оборотами речи. Впрочем, крепкое словцо было ему не чуждо.
- Два совета, - сказал Солодин, - перестаньте писать дерьмо, - он
кивнул на очерк, - лучше в стол пишите, но хорошо, а второй, - речей
подобно нашей теперешней не ведите ни с кем. Через двадцать лет меня
вспомните, когда все будет иначе. А Катинову я позвоню, чтобы деньги с вас
не высчитывал, вы свою работу сделали, но, если я теперь дам вам
карт-бланш, вам потом будет стыдно за эту высокоидейную стряпню, к тому же
есть и формальное основание ее не печатать: завод, к которому вы хотите
привлечь внимание, делает еще кое-что помимо теплоходов и яхт.
Он встал, проводил меня до двери и дружески обнял. Я отметил изящность
его походки и потрясающе начищенные ботинки. С тех пор я знал, что в
секторе КГБ, именуемом с 1954 года Главлитом, - имеется интеллигентный
генерал. После, некоторые коллеги, не способные принять словосочетание
"интеллигентный генерал", меня убеждали, что он интеллигентом
прикидывался. А я поразмыслил и рассмеялся: а разве я стал "совком",
насовав породистых, как бычки в совхозе "Заветы Ильича", эпитетов в очерк
о комсомольском заводе, да еще денег за это хапнул. Хотя, благодаря
Цензору, не обидел никого и позорища избежал.
Потом имя Солодина на сколько-то лет для меня потерялось.
Мелькнуло разочек, когда я сам какое-то время занимал сходную с ним