"Сергей Лукницкий. Бином Всевышнего (Роман)" - читать интересную книгу автора

набрать на компьютере текст весьма несложно, но мне хочется войти в особые
ритмы, чтобы сделать сегодняшнюю статью действительно приближенной к той
памяти поэта, которую он заслуживает.
И вот теперь, когда я наконец немножко разболтался, настроился на
определенную волну, ввел себя в ту тональность, в которой я могу написать
в жанре мной нелюбимом, я быстренько достал свой старенький компьютер, и
через три часа на дискете уже была статья, которую я вставил в прорезь
стайера, а через десять минут ее уже на экране монитора читал редактор. В
ночном компьютерном номере она появится.
Через полчаса после того, как редактор позвонил и сообщил, что статья
принята, я отправился закусить в ресторан, находившейся неподалеку, и
прекрасно там отобедал. Но поскольку я не любитель длительных выходов из
дому, то тотчас же и вернулся домой. А войдя, направил стопы к своему
письменному столу, где ожидал меня мой роман, над которым надо было
всерьез работать.
На столе моем сидела и смотрела на меня весело милая кукла, которую я
когда-то подарил своей матушке.


Глава 2

Когда роман был еще не романом, а только крохотной искоркой сознания, я
бесконечно думал о том, как трогательно-приятно лишь слегка касаться
исторических фактов, подобно тому, как почти невидимо касается струн
смычок виртуоза, а больше сочинять, отдаваясь наитию.
Передо мной на столе стоял портрет моего батюшки. Я следил за
выражением его глаз и радовался, когда мне казалось, что эти глаза
спокойны. Иногда они манили меня ощущением легкой улыбки, и тогда я писал
уверенно. И когда в них проскальзывала ирония, я безжалостно вымарывал
страницы.
"В конце восемнадцатого века, - писал я, - в одном из поместий земли
Белой России, которой владел князь Лукин, произошло совсем незначительное
событие. Хотя, с другой стороны оно было и очень важным, и не потому, что
повлияло как-то на ход истории, а потому, что дало начало новому роду.
Князь Лукин соблазнил очаровательную итальянку, гувернантку своих детей, и
она родила сына. Ребенок этот нареченный Аристархом, был князем некоторое
время скрываем, поэтому воспитывался не в господском доме, а в
крестьянской семье, где получил, во исполнение рока, названных братьев:
Василия, Петра и Селивана.
Ребятишки вместе озоровали, вместе росли и крепли, а потом наступило
такое время, когда князь разрешил своему незаконнорожденному сыну жить в
барской усадьбе.
Ребенок быстро обогнал в развитии крестьянских детей, был образован,
владел двумя языками, изучал арифметику и грамматику, по при этом одно
было необычно: тосковал по крестьянским играм, и князь раз, и другой, и
третий, обратившись к медикам, принужден был согласиться с ними и отпускал
ребенка на волю.
Итальянка, его мама, замуж не вышла, прожила до тридцати лет в поместье
князя и по достижении возраста, за которым для женщин в восемнадцатом веке
была только старость, засобиралась па родину.