"Сергей Лукницкий. Бином Всевышнего (Роман)" - читать интересную книгу автора

Очень часто я встречаю на этом вокзале своих и маминых ленинградских
друзей.
Вот и сейчас, услышав Гимн Советского Союза, я поспешил к перрону, куда
подползал поезд "Красная стрела". Поезд был гораздо более красивым и даже
торжественным. Я машинально стал искать место скопления носильщиков -
верняк, что именно там останавливается спальный вагон. Мамочку я в другом
вагоне никогда не отправляю.
Обратил внимание я и на то, что когда заиграл гимн, многие, кто был в
зале ожидания, - но не в том, который сейчас с бюстом Ленина и надписью,
гласящей, что на этот вокзал в восемнадцатом прибыло правительство во
главе с ним, а в том, где теперь каждый может увидеть игорные автоматы, -
остановились даже и те, кто спешил на поезд, и для приличия прослушали
пару тактов.
Первое ощущение от этого вокзала, что Московская мэрия, наконец стала
работать - такой он был величественный, - рассеялось.
Не вязались эти красоты как-то с Гимном Советского Союза.
Выслушал я его потому на ходу, невнимательно, и подумал: может, опять
введено какое-то "чрезвычайное положение"?
И эта мысль укрепилась, когда меня схватил за руку военный.
Поскольку я в будущем служил и довольно долго был офицером, я к нему
отнесся как к своему и потому не испугался, хотя по сочувствующим лицам
окружающих понял, что надо было обязательно остановиться и гимн послушать.
Но военный, вероятно, тоже куда-то спешил и, раздраженно бросив в
пустоту: "Иностранец", отпустил меня с миром, после чего зашагал чинно и с
видом хозяина, а я, наоборот, припустился бегом, так как вдруг понял, что
встречать мамочку надлежит совсем на другом вокзале, на Казанском, и стал
лихорадочно искать подземный переход, намериваясь в этом же переходе
купить ей каких-нибудь конфет, жевательную резинку, обязательно цветы
(мамочку я без цветов не встречаю), ну и себе - пачку "Салема".
Но подземных переходов на ближайшие сорок лет не планировалось. Когда я
это вспомнил, то в ужасе побежал через площадь, едва не угодив под
трамвай, который мчался совсем не там, где я привык его видеть сегодня.
И вот подходит "кисловодский".
Солнечный день, лето, а мне от слез дождливо.
О каком спальном вагоне могла идти речь?
Но из всех других высыпало вдруг великое множество детей со своими
родителями, тетями, дядями, бабушками с дедушками.
Я стоял у выхода из вокзала, благо он в те годы был один, и внимательно
рассматривал детей.
И вдруг.
Да-да, это была она. Русоволосая, с огромными, такими же, как сегодня,
глазами. Но не одна, ее вела за руку какая-то бедно одетая женщина.
Девочка что-то объясняла ей, и, хотя я не слышал слов, мне показалось, что
интонации у нее мамины, медленные, тягучие и уже тогда назидательные.
Я выступил из своей ниши.
- Тебя зовут Верочка?
Девочка широко раскрыла глаза. И остановилась. Остановилась и женщина.
- А вы ей кто будете? - спросила женщина, прищурившись.
Но я не отвечал. Мы с мамочкой смотрели друг на друга, не отрываясь, и
я искал в ее глазах хотя бы крошечную искру понимания того, кто я.