"Сергей Лукницкий. Бином Всевышнего (Роман)" - читать интересную книгу автора

по-видимому, в имении твоих предков - Лукиницах, но попало в Россию при
весьма странных обстоятельствах. Его привезли из Италии, привезла твоя
прабабушка, племянница флибустьера, урожденная Лагорио.
Это бюро сначала плавало на пиратском корабле вместе с ее дядюшкой, а
потом в качестве приданого было передано твоему прадеду для того, чтобы он
хоть как-то мог адаптироваться на первых порах с итальянской женой.
Это все, как в сказке Андерсена про Стойкого Оловянного Солдатика,
которого проглотила рыба, потом рыбу поймали, и он оказался в той же
комнате, где жил когда-то раньше.
- Ну вот так-то, малышик, - сказал дядюшка и стал раскланиваться.
Я секунду посидел и подумал над его словами, а потом встал и проводил
его до двери, не стал задерживать. Наши с ним разговоры могут продолжаться
и день, и ночь, и два дня подряд. Дядюшка превосходный собеседник, но, к
сожалению, он не способен изложить откровения, часто его посещающие, на
листах бумаги. Если бы пас соединить, из нас получился бы неплохой
писатель.
Договорившись встретигься с дядюшкой у него дома, потому что
путешествие во времени мне надлежало совершить из его квартиры, а он жил
неподалеку, здесь же, на Каменноостровском, я вернулся к своему столу,
однако, тотчас же спохватившись, нажал кнопку селектора, позвонил
привратнику, чтобы дядюшку усадили в машину - все-таки ему уже лет много.
Дядюшка, хотя ему ехать было всего три минуты до дома, дразнить слишком
долгой паузой меня нс стал, а прямо из машины сообщил, что Аляска по его
теории истинного времени, оказывается, американцами России возвращена не
была. Более того, на ней было в 1964 году землетрясение.
Кирилл Николаевич, вероятно, решил, что для меня как для члена Русского
Императорского Географического общества это главный аргумент в пользу
того, чтобы я как можно скорее собрался н этот временной вояж.
- И, пожалуйста, без метерлинкщины, - заявил мне дядя на прощание.


ЧАСТЬ II.


НАШЕ ВРЕМЯ


Глава 4

Доктор Сильвано Черви был очень солидным и респектабельным человеком.
Он был высокого роста, крепок и широкоплеч, с благородными европейскими,
северными чертами лица, седовласый и всегда невероятно спокойный. Когда он
степенно 'пел по московским улицам, то многие оглядывались ему вслед
просто из любопытства: в России солидность, неторопливость и спокойствие
перестали быть нормой бытия, и суетным людям, конечно, интересен был
встреченный человек.
Сейчас он с ощущением полно прожитого дня засыпал в своей постели,
совершенно позабыв о том наваждении, которое только что испытал и которое
успел, не полениишись, зарисовать.
Комната снова погрузилась во мрак, буйство странных мыслей постепенно