"Сергей Лукницкий. Киллеров просят не беспокоиться" - читать интересную книгу автора

вот проявилась с детских пор существующая в ее характере черта: если ей было
больно, она, как мазохистка, старалась сделать себе еще больнее, может,
чтобы заглушить первую боль, что ли. Она кидалась на штыки, она разбивалась
о скалы, она жарилась на костре своей обиды, и боль сама собой заглушалась,
утихала, таяла.
Муж Мишенька увез ее из Москвы сразу после институтского выпускного
бала. Они поженились тайно, лишь через две недели, уже уезжая в Уренгой,
Лена заявила матери и отчиму, что вышла замуж и наутро уезжает в другой
город.
Никто не расстроился. Она знала, что новая семья матери хочет жить
отдельной от нее жизнью, чтобы ничто не напоминало им, что был еще отец,
профессор математики, двадцать шесть лет назад уехавший в Америку.
Елена росла чужеродной, будто подкидыш. Мать даже отчима упрекала, что
он вот Ленку иногда балует, покупает ей что-то вкусненькое. Из дому, правда,
ее никто не гнал. Могла бы и остаться в Москве. Но Миша нагрянул так
внезапно, так быстро все за нее решил, что она впервые в своей жизни
позволила управлять собой. Первый и единственный раз. Только через год после
приезда в Уренгой он нашел работу. А вот в учителях биологии город нуждался.
Вышло, что привез себе Миша и кормилицу, и добытчицу. Потом все пошло на
лад, хотя Лене порой казалось, что она плывет с ним на большом корабле и
просто нет возможности сойти на берег. А плавание ей уже надоело. За тот
год, пока он сидел дома, он разучился быть заботливым и внимательным. С тех
пор как Лена познакомилась с уволенным в запас рядовым Моисеевым, проездом
гостившим у своего товарища по роте, брата ее сокурсницы, прошло два с
лишним года. И только один месяц, в самом начале замужества, она
действительно любила Моисеева.
Но все дело в том, что она прижилась к нему, как прививка к саженцу,
вот и все. Она вовсе не собиралась менять свою жизнь, сходить на берег. Не
решилась бы. И вот, пожалуйста: печальный финал этого жертвенного заплыва.
Два года молодости - насмарку, а дома, в Москве - позор. Но уж лучше
позор, чем грязь и нечистоплотность в семье. Ведь если он изменил ей, значит
все кругом ненастоящее, фальшивое, бывшее в употреблении, "б/у"...
Почему-то она вспомнила про увиденную ею в Москве, в районе Таганки
вывеску - "Соебщество". Название показалось ей как раз очень подходящим к
ее случаю. Может, и правда ей помогут... Ведь вроде налицо прелюбодеяние. Ей
даже в голову не могло прийти, что если даже висит вывеска, то это еще
ничего не значит.
8
У недавно отремонтированного особнячка на Нижегородской улице с
вывеской "Соебщество адвокатов" остановился "600-й Мерседес" (вернее -
шестисотая) с затемненными стеклами. Отворилась дверца, из машины выпорхнула
роскошно одетая дама и тут же скрылась за дверью офиса. Прислуга в виде
вооруженных короткими автоматами ажанов спешно доложила о посетительнице, и
почти мгновенно стали отворяться массивные, черного стекла двери. Дама
оказалась сперва в приемной, а потом, через некоторое время, после
необходимой социально-номенклатурной паузы, и в кабинете хозяина офиса.
Пока хозяин в крутящемся кресле беседовал с кем-то судьбоносным сразу
по трем телефонам, посетительница успела присесть в неловкий для дам в
короткой юбке и неудобный для мужчин с больной поясницей кожаный диван и
огляделась. У стены стоял шкаф с сувенирами, из сущности которых можно было