"Сергей Лукницкий. Киллеров просят не беспокоиться" - читать интересную книгу автора

Они спустились вниз и по застекленному соединительному переходу прошли
в соседнее здание. Моисееву привели в кабинет для допросов. Нахрапову
доложили, что муж Моисеевой с восьми утра дежурит под окнами изолятора,
словно у роддома, просит свидания.
- Этого субчика пропустите после нас, будете присутствовать при их
разговоре, - распорядился Нахрапов.
Полковский приготовился к допросу. Разложил перед собой бланки
протоколов и постановлений, на всякий случай.
Нахрапов приветствовал молодую учительницу стоя, протягивая к ней руки,
словно желал заключить в объятия, хоть и стоял в другом углу комнаты.
- Елена Прекрасная, усталый вид, усталый. Как только мне сказали, что
вы хотите меня видеть, я у ваших ног. У одной ноги. У другой ноги - товарищ
Полковский Александр Сергеевич, следователь УВД, он как раз ведет ваше дело.
Чует мое сердце, вы нам сейчас всю правду выложите и, может быть, даже
потопаете домой, а то и Иван-царевич на серой "Волге" довезет. Он сейчас
ждет свидания с вами. В связи с этим обязан спросить: желаете ли вы видеть
супруга?
- Если буду без наручников, то да.
- Ай-ай-ай, Еленочка Ивановна, не усугубляйте своего положения. Вас и
так уже ни одна школа на работу не примет, похоже на то...
- Вашими стараниями. - Моисеева была мрачна, но хороша, как водяная
лилия. Лицо бледное, веки опущены. Она говорила, не поднимая глаз, как
глубоко обиженный ребенок.
- И вашими, и вашими. Приступайте, Александр Сергеевич, ваша очередь
петь куплеты.
Полковскому неприятно было наблюдать за ерничаньем Нахрапова. Но, как
это часто случается в далеко не нравственных ситуациях, он все-таки
улыбался, когда у Нахрапова выходило что-то смешное. Он поздоровался еще раз
и, как ученик, сдающий производственную практику под наблюдением
руководителя, стал разъяснять Моисеевой, на какой стадии сейчас находится
дело, каким образом она может нанять адвоката и когда ей будет предъявлено
обвинение. Затем он спросил ее прямо:
- Вы признаете себя виновной?
Моисеева усмехнулась:
- Ну вы даете! Обвинения не предъявляете, а хотите, чтобы я признала
себя виновной?
- Постойте, голубушка Елена Ивановна, вы же сами нас вызвали, хотели
говорить. Вы ведь учтите, у нас и без вас доказательства имеются, -
вмешался Нахрапов. - У вас в сумочке нашелся паспорт.
- Я его всегда с собой ношу, - простодушно ответила Моисеева.
- И паспорт гражданина Терехова Евгения Олеговича?
- Кого? - переспросила Моисеева.
- Гражданина Те-ре-хо-ва, летевшего с вами рейсом 167 из Москвы и
погибшего при о-о-чень загадочных обстоятельствах, не без участия змеи,
которую вы везли из Москвы. Вас не смущает, что все эти факты замыкаются на
вашей персоне?
Это было все, что хотела узнать Моисеева. Сегодня ночью она приняла
одно очень важное решение. Проплакав часа три и еле успокоившись, - а
плакала она беззвучно, только хлюпала носом, - ближе к утру притихла,
затаилась и стала соображать, как реализовать накопившуюся в себе злость. И