"Сергей Лукницкий. Из бранных книг (рассказы)" - читать интересную книгу автора

на пол и старик их подбирал. И в этом не находил для себя ничего
унизительного. Именно последнее и дало мне возможность подумать, что старик
этот на работе и выполняет чью-то волю, играет роль. А ведь хорошо сыграть
любую роль вовсе не унизительно.
Ко мне он подошел как к старому знакомому, в ожидании подачки. И я,
пользуясь тем, что, как мне показалось, хорошо понял старика, спросил его на
том же языке, на котором он просил монеты:
- Зачем тебе монеты, старче?
- Ты че, свой, что ли? - спросил меня старик, и глаза его перестали
смеяться.
Я не знал, что на это ответить, потому что не знал, что есть "свой" в
его представлении. Означало ли это, что я из той же компании, может быть из
профсоюза тех же нищих-комедиантов. А может быть, то, что я с ним говорю на
одном языке, его немного смутило. Я не знал, что ответить.
Выручила девица с трубой. Она так постаралась, что разговаривать стало
из-за шума невозможно. Я сделал вид, что я ответил что-то одними губами, на
это старик сказал: "А". Я ему заявил, что ничего не слышу.
- Так тогда давай монету, - сказал старик.
Проходивший мимо кельнер, чуть заметно подмигнул, показывая на
попрошайку.
- Вот он вам расскажет про этот дом, - сказал официант на языке,
видимо, старику непонятном. - Он сам оттуда. Мы все в этом отеле слышали эту
историю уже сто раз, а вам как путешественнику это может быть интересно.
Только пить ему много не давайте, - проговорил он, проносясь со своим
подносом мимо меня.
Я вовсе не собираюсь давать ему пить, да, признаться, эта история меня
не очень уже и волновала. Вообще, можно было сделать просто - бросить монету
в банку, расплатиться с кельнером и уйти досыпать. Но мысль о том, что
завтра и наверняка на этой площади буду придумывать сам историю этого дома,
меня остановила. Я подвинул старику свой недопитый бокал пива, заказал себе
другой и сказал:
- Дедуль, ты на побирушку-то особо не похожий. Чего ты этак? Продал бы
перстенек, купил бы все это кафе, и жил бы припеваючи.
- Да ить не мой перстенек, хозяйский, обчественный. Мы его по очереди
надеваем, когда сюда ходим на заработок.
- Может, без него лучше бы подавали!
- Мы ить этим делом занимаемся недавно. Это хозяин придумал. Раньше у
нас всего было в достатке.
Признаться, я ничего уже не понимал. Какой хозяин? Почему, чтобы
просить милостыню, надо надевать перстни? Почему этот человек играл
крестьянина середины прошлого века, или, скорее, наше представление о
крестьянине прошлого века.
- Айда со мной, - сказал старик вдруг.
- Считаешь, у меня получится?
- Да не, когда больше знать будешь, просто больше дашь.
- Резонно, - ответил я, усмехнулся, и, положив денежную бумажку под
пивной треугольник, вместе со стариком удалился. И пока мы выходили из
харчевни, огибая столики, причем старик громко сморкался, утираясь рукавом,
на нас смотрели все, а девица даже отняла трубу от накрашенного лица. Но мне
показалось, что музыка при этом не исчезла, а дельфиньи звуки напутствуют