"Павел Лукницкий. Путешествия по Памиру" - читать интересную книгу автора

огромные кабинеты. В каждом из них помещается один человек. Каждый такой
человек - штатный геолог. Всех штатных геологов числится тридцать. Впрочем,
есть еще кабинеты адъюнкт-геологов. Эти работники науки рангом пониже. Их
двадцать. Всех научных работников, занятых геологическими исследованиями на
всем пространстве России, насчитывается сто пятьдесят человек.
Да... Так было, кажется, еще совсем недавно. Так было до 1920
года -года революционной реорганизации комитета.
Почти все тридцать штатных геологов работали над составлением
стоверстной геологической карты России. Но и за десять лет работы они могли
бы составить только ничтожную ее часть. Их теоретический вклад в
сокровищницу науки был ценен, но слишком мал. Многие из них к тому же
презирали всякий "практицизм", считая, что их долг служить только "чистой"
науке.
Профессор Палей отнял ладони от лба, открыл серые, выцветшие глаза и
взглянул на часы. Вставая, он едва не задел локтем кучу образцов и,
побледнев, отшатнулся - всю жизнь считал он, что рассыпать фауну было бы
святотатством... Но такая здесь теснота!.. Молча, с предельною аккуратностью
он переложил образцы подальше от края стола, снова взглянул на часы ("уже
началось, наверно") и направился к двери.
В прежнее время в коридоре комитета можно было бы устраивать
велосипедные гонки. Прямой и широкий, от одного до другого конца он тянулся
не менее чем на полкилометра. По одной его стороне мелькали однообразные
двери, по другой стороне - такие же однообразные широкие окна. Теперь
коридор был рассечен по всей длине невысокою тонкою переборкой. Мелко
нарезанные клетушки занимали все пространство между переборкой и окнами. В
клетушках упирались друг в друга столы, и зеленый свет абажуров настольных
ламп смешивался с дневным зимним сумраком, плывущим из окон. Над столами
склонялись бесчисленные, бледные от двойного света лица сотрудников. В
каждой клетушке помещался какой-нибудь отдел или сектор огромного
учреждения. Пространство между переборкой и дверями осталось коридором,
который стал вдвое уже прежнего. Вся переборка была заклеена картами,
диаграммами, профилями, схемами, стенными газетами, приказами и
уведомлениями. Между дверями высились забитые книгами шкафы и все те же
ящики с образцами пород. В оставшемся проходе двигались, топтались, как в
трамвае, раздвигая один другого, люди. Все они работали в одном учреждении,
но большинство из них не знало друг друга. Здесь были профессора, горные
инженеры, бухгалтеры, лаборанты, студенты, чертежники, топографы и
коллекторы. Здесь были стратиграфы, палеонтологи, петрографы, картографы,
геофизики, минералоги.


Здесь были мужчины и женщины, юноши и старики - коммунисты, комсомольцы
и беспартийные; люди в пиджаках и кожаных куртках; в бухарских тюбетейках и
в мордовских меховых шапках; в болотных сапогах и в лакированных туфельках.
Половина этих людей была начальниками и сотрудниками геологических,
поисковых и разведочных партий, по весне отправлявшихся во все углы
Советского Союза: в Хибины и в Бурят-Монголию, на Камчатку и на Кавказ, на
Новую Землю и в Казахстан, к границам Афганистана и к границам Норвегии.
Поздней весною коридор пустел. Летом он был безлюден, как ночная захолустная
улица. Но сейчас, в конце зимы, он был подобен перрону вокзала,