"Павел Лукницкий. Путешествия по Памиру" - читать интересную книгу автора

внутренняя уверенность в благополучии сегодняшнего пути.
Мы поглядывали по сторонам, но чувства наши были спокойны. Мы даже не
торопились (да с вьюками и нельзя торопиться), мы смеялись, острили в меру
отпущенных нам талантов, подтрунивали друг над другом и не обижались.
Я фотографировал и записывал показания анероида. Юдин определял
геологические особенности пород и учил нас премудростям геологии. Бойе
останавливался, вычерчивал в пикетажной книжке горизонтали глазомерной
топографической съемки, и догонял нас, и спорил с Юдиным о победе в той
шахматной партии, которую сыграют они на заставе. Дорога тянулась под
стенами красноцветных конгломератов, и нас окутывала пыль. Мы ехали, и
перезванивал колокольчик верблюда, и я смотрел, как осторожно раздавливает
верблюд подушки своих ступней, переставляя мохнатые угловатые ноги, и
слушал, как лошадь покряхтывает под Юдиным, и радовался, что я соразмерен с
лошадью и что мне удобно в моем оставшемся у меня со времен гражданской
войны комсоставском седле. День был приятен, и хорошо было думать, мерно и
лениво покачиваясь.


Ложе реки поворачивает на север, входит в отвесные берега.
Направо -скалистая гора. Очень высоко, в черных прорезях снежных скал,
настороженно замерли тонкорогие и тонконогие козлы - кийки. Холодно.
Переправы лошадям по брюхо. Под копытами скрипят и ворочаются валуны,
галька, щебень. Отвесы берегов все выше, это террасы конгломерата, в
отвесных стенах промывины, узкие щелки. Налево по ложу реки мелкорослые
светлозеленые кустики тала. Едем под самой стеной, что тянется справа по
борту ложа.
Нападение
Сверху, с террасы над глубоко внизу лежащей рекой, с высоких, отвесных
конгломератовых берегов, затаившаяся банда басмачей, наконец, увидела
поджидаемый караван. Он тихо, и мирно идет по ложу реки. Впереди из-под двух
зыблющихся ящиков торчат большие уши умного маленького ишака. Ишак -вожатый
каравана. За ним гуськом, мягко ступая по гальке, тянутся четыре вьючных
верблюда. На вьюках громоздятся три киргиза-караванщика. Банда знает: эти
караванщики - ее друзья, ведь вместе они обсуждали план. За верблюдами,
таким же медленным шагом, движутся всадники, один, второй, третий... Три.
Это те, ради кого здесь, по щелкам, по всей террасе, устроена такая
напряженная тишина. Каждый жест, каждое движение этих троих изучаются с того
самого момента, как караван показался на повороте из-за горы. Вот едущий
впереди, маленький, бросив повод, закуривает папиросу и, оглянувшись, что-то
со смехом говорит едущему за ним. Этот второй - он их начальник -большой,
грузный, маленькая лошаденка тянет шею, вышагивая под ним. У обоих ремни,
реммни - чего только не навешано на каждом из них. Ружей у них нет, это
давно знает банда. Но где же их револьверы?.. А ну, где?.. Закирбай толкает
под локоть Боабека, оба кряхтят разглядывая. Закирбай успел во-время, - он
здорово мчался, чтобы окольной тропою обогнать караван и наладить здесь все.
Э!.. Есть!.. Хоп, майли! * Третий едет, болтая длинными ногами, он вынул их
из стремян и едва не цепляет землю. Ну и рост у него! У него на ремне
карабин. Висит стволом вниз. Этот все что-то отставал, останавливался, писал
что-то. Теперь догнал, едет, морда лошади в хвост коню второго. Сзади,
пешком, четвертый... Это их повар, узбек, ничего, с ним возиться недолго.