"Павел Лукницкий. Путешествия по Памиру" - читать интересную книгу автора

("Что делал бы тут старый Мушкетов?" - подумал Палей о геологической
знаменитости, известной своей полнотой. ) Коридоры соединяли между собой
крохотные клетушки, в каждой из которых едва умещался стол с приставленным к
нему стулом. У подоконников и во всех остающихся свободных местах
громоздились простые и вьючные ящики, наполненные неразобранными образцами с
фауной - бесформенными грудами острых камней, завернутых вместе с этикетками
в маленькие, помеченные номерами мешочки. Эта фауна годами свозилась сюда со
всех концов Средней Азии, и, конечно, профессор Палей мог бы скорее в ней
разобраться, если б не был обременен, по меньшей мере, двумя десятками самых
разнообразных обязанностей - от чтения лекций студентам до участия в
заседаниях месткома. Фауна была всюду: на кромках книжных полок, на ящиках,
на подоконниках, даже на столе, заваленном картами, книгами и бумагами. На
столе образцы пород лежали без оберток среди карандашей, линеек, луп,
склянок с кислотой - серые, желтые, черные, присыпанные пеплом папиросных
окурков, сдвинутые грудой к краям стола и образовавшие подобие скалистых
берегов вокруг лагуны, в которую упирались локти профессора и в которой,
кроме этих локтей, умещались лист мелко исписанной бумаги, большая
чернильница и тяжелое медное пресспапье.
Все это называлось кабинетом профессора Палея. За шкафами, в других
закоулках, за такими же загроможденными столами сидели другие профессора,
горные инженеры, научные работники. Каждый из них шуршал бумагами, скрипел
пером, постукивал по камням молоточком, разговаривал с посетителями, которые
усаживались прямо на угол стола, иногда передвигал ящики. Каждый из них был
руководителем отдельного участка научной работы, каждый имел печатные труды
и свою творческую идею. Огромная комната походила на улей,


в сотах которого сырой материал геологии - фауна, шлифы, анализы,
записи путевых дневников - перерабатывался в гипотезы, в теории, в густой
мед научного знания о недрах исследуемой страны.
Геологический комитет, сокращенно именуемый Геолком, состоял из
множества таких комнат, окнами выходивших на Просторный пустырь, на котором
медленно воздвигалось колоссальное новое здание, Даже сквозь двойные
замазанные рамы оттуда доносился стук уже не геологических, а строительных
молотков, визг круглой пилы, скрип лебедок и талей. Новое здание вырастало в
лесах, в пыли строительных материалов, в напряжении ударничества и
социалистического соревнования. Новое здание не могло быть готово раньше,
чем через два года.
Профессор Палей не думал об этом здании. Вся жизнь профессора Палея
прошла в мыслях о прошлом, исчисляемом миллионами лет; в мыслях о
прошлом -от архея до кайнозоя, до послетретичных плейстоцена и голоцена.
Профессор Палей яснее многих других представлял себе все, что случилось с
Землею за эти миллионы лет. Профессор Палей вобрал в себя все накопленные
учеными знания об этих миллионах лет. От Эмпедокла Агрегентского,
приписывавшего возникновение гор действию центрального огня; от Страбона,
искавшего причины горообразования в вулканических силах; от Аристотеля,
считавшего, что горы возникают в результате грандиозных провалов в обширные
подземные пустоты, до современной гипотезы геолога Джоли, утверждающей, что
главную роль в истории и жизни планеты играет распад радиоактивных веществ,
дарящий Земле вечное тепло, вечную юность, способность вечного возрождения.