"Павел Лукницкий. Ленинград действует (Том 3) " - читать интересную книгу автора

сердце!.. Не скоро, еще не скоро, - но победа придет. Мир, солнце,
счастье!.. Гордо борясь, не прячась, не сдаваясь духом, пересиливая
немоготу, - дожить бы!.. А если твой путь во времени пересечет враг, -убей
его. Не бойся ни пули, ни бомбы, коль суждены они тебе, - от них не уйдешь.
Делай свое дело, верь, крепись, а уж если придется схватиться с врагом, -
гори пламенем ненависти, тут уж не до дум о собственной жизни. В пламени
смертельной схватки не страшно и умереть!
19 марта

Сегодня полдня провел в ГлавПУРККА. Между прочим, в аттестационном
отделе узнал: приказом от 4 марта мне присвоено звание капитана
интендантской службы. Такое звание присвоено всем корреспондентам ТАСС. Уж
не потому ли "интендантской", что военный корреспондент рассматривается как
своего рода "снабженец": снабжает печать своими корреспонденциями, то есть
духовною пищей?![1]
29 марта
... Днем ко мне в номер зашел Илья Эренбург. Мы встретились на
литературной дискуссии. Мне хотелось поговорить с ним, и Эренбург предложил
мне позвонить к нему. Вчера я звонил, договорились о встрече...
Я высказал Эренбургу мои сомнения, заговорил с ним о долге перед
Родиной. Можно ли писателю, говорящему в своих произведениях о долге перед
Родиной, о чести, о воинском подвиге, быть - в своем личном поведении, в
своих поступках - безнравственным, недостойным?.. И следует ли, пренебрегая
таким "раздвоением личности", подобного писателя превозносить, даже
награждать его?.. Я привел Эренбургу характерный пример.
Позже мне было присвоено звание строевого майора.


Мы сразу согласились: нельзя! И последовала очень интересная для меня
беседа. И. Г. Эренбург говорил о том, что не мог бы сейчас сесть за роман,
как ни хотелось бы ему написать роман о враге, - без черных и белых красок,
"единственных запрещенных в искусстве!"... О том, что ежели бы он и решил
давать вместо каждодневных своих агитационных статей - одно, два
произведения в месяц, но значительно более художественных, то воздействие
последних на читателя было бы меньшим, нежели воздействие, оказываемое
сейчас теми статьями, которые он дает. О том, что каждый, думающий об
искусстве, желающий проявить себя как подлинный художник, может сейчас
только накапливать материал, с тем чтобы предаться творчеству когда-нибудь в
будущем (если останется жив). Что во время войны писатель должен решить для
себя вопрос о цели его нынешней работы. Писать ли, не думая об успехе,
только агитационные вещи, выполнять любую требуемую от него работу, а
исподволь готовить себя к служению искусству в будущем? Или... стремясь к
успеху, пренебрегать своим каждодневным гражданским долгом, ставить себя
выше тех воинов, тех солдат, которые ждут от него именно сегодня
действенного слова писателя.
Разговор шел о крупных, всем известных писателях и их работе. Все это в
плане: следует ли отделять личность писателя от его авторской личности?
Разговор шел о достойных и недостойных личностях, и закончился разговор
следующим высказыванием Эренбурга:
"Кстати, я не верю в то, что личность может не проявиться в