"Павел Лукницкий. Ленинград действует (Том 1) " - читать интересную книгу автора

1930 года - армия, комсомол, пехотное училище в Киеве, звание лейтенанта,
должность начальника школы младших командиров. Одно время был командиром
парашютно-десантного подразделения, совершил немало прыжков.
Храбрый сам, Шутов воспитывает храбрость и в своих людях и особенное
внимание обращает на пулеметчиков. Из двадцати трех награжденных первым
указом за бои под Кирконпуоле людей его батальона - тринадцать пулеметчиков,
в их числе и Герой Советского Союза Александр Заходский!..
Биография комбата Шутова проста и обыкновенна, но он именно из тех
людей, каких у нас много и какие принесут нам победу в Отечественной
войне...


ПОЛКОВНИК В. А. ТРУБАЧЕВ И ЕГО ЛЮДИ

Пожалуй, для правильного понимания всего, что совершено 461-м полком,
следует чуть-чуть подробнее охарактеризовать его командира, того, чьи крутая
воля и ясный ум пронизывали и направляли поступки каждого из людей полка как
до этих боев, так и в самих боях.
Каков собою полковник Трубачев? Ну, если давать обычные определения, то
нужно сказать о росте - выше среднего, о ладной скроенности; если говорить о
цвете глаз, то она серые... Но дело совершенно не в этих ничего не значащих
определениях.
И вот входит командир, который еще никогда не встречался с ним, и
Трубачев, расхаживающий по комнате, поворачивается к нему. И вошедший, еще
не разглядев Трубачева, испытывает странное чувство, что вдруг, словно бы
попав под насквозь просвечивающий его луч, он уже весь мгновенно изучен
взглядом Трубачева, от которого не укроется ничто.
- Только двух людей с такими глазами, - сказал мне один майор, - я и
видел за всю войну. А вообще он человек крайне сдержанный, говорит негромко,
спокойно, жестами не разбрасывается, но чувствуешь, что так держится он не
от отсутствия горячности, а потому, что умеет управлять собой...Таков он в
начале разговора всегда. А когда разойдется, то и сила выражений, и живость
лица, и энергия словно срываются с тормозов, и вы видите перед собой
человека здорового, сильного, в котором кипучая жизнь перехлестывает через
все преграды условностей.
Я помню, как перед ним стоял провинившийся лейтенант, которого нужно
было не просто отчитывать, а проучить так, чтоб другим неповадно было.
Трубачев говорил спокойно. Сжатый кулак его лежал на столе. Чувствовалось,
что вот сейчас Трубачев крепко ударит кулаком по столу, - это было
неминуемо, так шел разговор. Я следил за кулаком, не отрывавшимся от стола,
- он так и не поднялся, энергия Трубачева осталась подчиненной его
сдерживающей воле. Украдкой глядел на этот прижатый к столу, неподвижный
кулак и бледный, испуганный лейтенант. Ему стало бы, наверное, легче, если б
командир полка кричал на него, а такое безупречное беспристрастие было
попросту невыносимым.
Мне кажется, столь же проницательным взором просматривал всегда
полковник Трубачев весь свой полк, все закоулочки его быта. И людям было
давно известно - нет возможности что-либо укрыть от своего командира, - а
потому они и не пытались заниматься даже в мелочах обманом. Полковник все
видел, все знал и всем управлял, как считал нужным и правильным, и не было