"Тринадцать пуль" - читать интересную книгу автора (Веллингтон Дэвид)

14

— Как насчет чеснока? — поинтересовалась Кэкстон.

Средь бела дня голые деревья, росшие по обе стороны шоссе, выглядели менее устрашающе. Лора предположила, что это оттого, что вампир был мертв. Но существовали еще и пропавшие из виду немертвые — как минимум один, который был за рулем «хаммера» и прессовал их, и тот однорукий, который напугал ее до чертиков. По всей видимости, поймать и одолеть их будет просто, теперь, когда не стало их хозяина. Вампир был мертв — и весь мир стал прекрасней. В конце концов Лора дала волю своему любопытству, которое прежде держала при себе оттого, что ответы на эти вопросы пугали ее. Теперь же они казались безобидными, чисто теоретическими.

— Чеснок отпугивает вампиров?

Аркли фыркнул.

— Нет. В девяносто третьем я поставил над Малверн небольшой, но опрометчивый эксперимент. Я протащил к ней в палату банку рубленого чеснока и, пока Армонк не видел, вывалил все на нее. Грязи было будь здоров, а как она вышла из себя! Но вреда, нет, вреда он ей не нанес никакого. С таким же успехом это мог быть и майонез.

— А зеркала? Они отражаются в зеркалах?

— Судя по тому, что она говорила, в старые добрые времена ей нравилось любоваться собственным отражением. Теперь, конечно, ее нынешний вид ей не нравится, — пожал он плечами. — Думаю, доля истины в этом есть. Старики вампиры разобьют любое зеркало, как только его увидят. Молодым же на это плевать.

— Вы еще исключили кресты. А святая вода, облатки, ну, не знаю, еще что-нибудь? Из других религий? Звезда Давида или статуи Будды? Или копия Корана обратит их в бегство?

— Ничего не помогает. Сатане они не поклоняются и — да, я и правда спрашивал — черную магию не практикуют. Они противны природе. И если это делает их нечестивыми, то, кажется, они от этого нисколько не страдают.

— А серебро? — предприняла новую попытку Кэкстон. — Или это против оборотней?

— Изначально серебро использовали против вампиров. За последние две сотни лет не было слышно, чтобы кто-то видел оборотня, так что ничего не могу тебе сказать про их уязвимые места. Но сколько существуют вампиры, серебро на них не действует.

Он поерзал в кресле пассажира. Выглядел он гораздо более подвижным, чем накануне. Охота на вампиров вытягивает из него боль, догадалась Кэкстон.

— Мы перепробовали все это на Малверн за первую пару лет, еще до того, как Армонк стал поклоняться ей и ныть про ее права. Свет, мы выяснили, ей противен. Сжигать ее он не сжигает, но боль причиняет. Практически любой вид света делает ей больно. Она вынуждена спать днем. И никак ее не заставить бодрствовать. Когда встает солнце, ее тело в буквальном смысле меняется, восстанавливаясь от того ущерба, который был ей причинен накануне ночью. Когда-нибудь тебе стоит прийти посмотреть на то, как происходит метаморфоза. Это отвратительно, но захватывающе.

— Нет уж, спасибо. — Кэкстон поморщилась. — Теперь, когда дело закрыто, я с монстрами покончила. Вы можете сохранить свой титул единственного в Америке охотника на вампиров. Думаю, я так и прилипну к нарко-алкоконтролю и всякой аварийной мелочовке. Но откуда пошли все эти истории, если ничего не работает?

— Все просто. Кому понравится история с плохим концом? До прошлого века, когда появилось надежное огнестрельное оружие, вампиры расправлялись с нами только так. И поэты-прозаики меняли некоторые детали, чтобы не вгонять публику в депрессию тем, насколько ужасен может быть мир.

— Но если они только сравнили вымысел с реальностью…

— В этом-то и дело — не сравнивали они. — Аркли вздохнул. — Каждый раз, когда вампир появляется среди честного люда, они говорят: «Я думал, они давно вымерли».

— И все потому, что в одно и то же время в мире не может быть больше горстки вампиров. И слава тебе, Господи, за это. Если бы они встречались чаще, если бы они были лучше организованы, то нас бы уже не стало.

Кэкстон нахмурилась, стараясь не слишком-то задумываться обо всем этом. Оставшийся путь до Карнарвона она проехала без единого слова Аркли же был молчун хоть куда — факт, который она только-только научилась ценить. Некоторые вещи не стоили обсуждения.

Когда они прибыли, патрульные машины трех различных ведомств были припаркованы на рулонном газоне возле охотничьего домика: полиции штата, окружного шерифа и единственный автомобиль местного полицейского, мужчины средних лет в темно-синей униформе, который стоял в стороне с таким видом, будто его тошнило. Формально это было место преступления, и он должен был дать разрешение Кэкстон и Аркли войти. Они ждали, пока он наконец изучит их удостоверения.

— Сможешь выдержать все это? — спросил ее Аркли.

Это прозвучало вовсе не как вызов, но она восприняла его именно так.

— Приятного будет мало.

— Я соскребала с асфальта победительниц выпускных балов, крутой вы наш, — огрызнулась она. — И выколупывала зубы с приборной доски, чтобы можно было сравнить со слепками десен.

Аркли только сухо хохотнул в ответ на ее браваду.

С пятидесяти футов все выглядело не так уж и плохо. Сам домик смотрелся более обихоженным, чем предполагала Кэкстон. Он стоял возле журчавшего ручья, скрываясь в тени нескольких высоких ив. Большая часть охотничьих домиков, насколько знала Кэкстон, представляли собой насквозь продуваемые бревенчатые лачуги с крышами крутыми и остроконечными, дабы они не обрушились под массой снега зимой. Жилище Фаррела Мортона можно было назвать скорее охотничьей резиденцией. Большой главный корпус с множеством окон смыкался с флигелем поновее и с тем, что Кэкстон сочла кухонной пристройкой, судя по обилию труб и дымоходов. Вдоль всего здания тянулась веранда, уставленная креслами-качалками, сделанными из грубо обтесанных коряг, на которых все еще сохранилась кора. Под коньком крыши Фаррел Мортон повесил ярко разрисованный шестигранный знак — старинный оберег от нечистой силы пенсильванских голландцев.

По-видимому, действовал он не очень хорошо. Копы в расстегнутых у горла форменных рубашках и сдвинутых шляпах рыли ямы и снаружи, и на заднем дворе. Глубоко копать им не пришлось.

— Я думала, все жертвы вампиров превращаются в немертвых, — заметила Кэкстон, глядя на гору костей и разложившейся плоти в одной из ям.

Личинки шевелились в грудной клетке. Лоре пришлось отвести взгляд. Это было хуже, чем дорожные аварии. Те трупы были свежими, и цвет у них был нормальный. Эти пахли хуже. Просто ужас как пахли.

— Только если он велел им восстать, — пояснил Аркли. — Слишком много слуг ему не нужно, особенно если он не хочет светиться. Немертвые могут маскироваться не хуже, чем вампиры. Но вампира жажда крови вынуждает убивать все новые жертвы, и он не захочет, чтобы три десятка рабов слонялись по округе, привлекая к себе внимание.

— Ближе к сотне, если вы считаете этих, внутри. — Это сказал местный коп.

Лицо у него было все еще зеленоватое, но удостоверения он все же проверил. Он вернул их Кэкстон и Аркли и позволил им пройти внутрь.

Когда Кэкстон увидела кухню, она почти пожалела, что он им не отказал. Картина внутри была бессмысленной, и мозг отказывался воспринимать ее. Запах ввинчивался в голову. Он был гадким, отвратительно гадким, но, что еще хуже, он был неправильным. Бессознательная часть ее мозга говорила, что этот запах означал смерть, и от него хотелось бежать куда глаза глядят. Лора чувствовала, как он ерзает у основания черепа, пытаясь сползти по позвоночнику вниз.

Она сосредоточилась на деталях, пытаясь не видеть всей картины. Это была жуть. Кругом были копы в различных униформах, они толклись повсюду, собирая улики, делая свою работу. Но едва ли она замечала их из-за костей. Тут было нечто вроде крипты, а не дом вовсе. Кости были свалены, словно дрова, вдоль стены, поверх белой эмалированной кухонной плиты, напиханы в кладовки. Кто-то рассортировал их на черепа, тазовые кости, ребра, конечности.

— Обсессивно-компульсивное расстройство,[10] — выдохнула Кэкстон.

— Теперь-то тут, может, будет чем поживиться, — сказал ей Аркли. — В Восточной Европе вокруг вампирских гробов обычно рассыпали семена горчицы. Считалось, пока он все их не сосчитает, то не выйдет из гроба А если семян окажется достаточно много, то он будет считать их до рассвета. Мы мало знаем о том, чем на самом деле занимаются вампиры и немертвые, когда не выходят на активную охоту. Мы знаем, телевизор они не смотрят — он их сбивает с толку. Культуру нашу они не понимают, да она им и не интересна Может, у них свои развлечения. Может, они сидят да сортируют свои кости.

Кэкстон зашла в гостиную, в основном для того, чтобы избавиться от всех этих костей. То, что она увидела в гостиной, было еще хуже. Она обхватила руками живот и плотно сжала его. Перед большим камином полукругом стояли кушетка и три удобных на вид стула. Человеческие тела различной степени разложения сидели, словно позируя, приобняв друг друга руками или наклонившись вперед на локтях. Чтобы удержать их прямо, в нужных положениях, использовалась упаковочная проволока.

— Боже.

Это было слишком. В этом не было смысла.

— Я не понимаю. Вампир съел всех этих людей. И закопал их тела вокруг. Потом убил Фаррела Мортона и его детей, но решил, что от их трупов ему нужно избавиться. С чего вдруг такая перемена? Что не так с Мортоном?

— Кто-нибудь мог начать искать их.

Это была фотограф из управления шерифа, азиатка, с длинной, зачесанной поперек лба челкой. Кэкстон где-то ее уже видела. То ли на одном месте преступления, то ли на другом.

— Насколько мы можем сказать, все жертвы были латиноамериканцами, мужчинами, между пятнадцатью и сорока пятью годами.

Аркли, что довольно странно, недоуменно фыркнул.

— И какие есть версии?

Тут наконец черед блистать выпал и Кэкстон. От желания поразить Аркли тошноты как не бывало.

— Есть версия, что все они были рабочими-мигрантами. Мексиканцы, гватемальцы, перуанцы — каждый год они приезжают сюда работать на грибных полях или собирать в садах фрукты. Они переезжают из города в город, вслед за сезонами созревания, платят наличностью за все, что покупают, так что не оставляют бумажного следа.

— Нелегальные иммигранты, — кивнул Аркли. — В этом есть смысл.

— Умно, — заметила фотограф.

Она казалась ужасно разозленной. Кэкстон знала: некоторые полицейские превращают свой страх и отвращение в ярость. Это помогало им делать свою работу. Фотограф подняла камеру и трижды быстро щелкнула, снимая лишенные плоти тазовые кости на кофейном столике. Кто-то использовал их как пепельницу.

— Зашибись, как умно. Никто не станет разыскивать мигрантов. И даже если кто-то на родине заметит их исчезновение, что он станет делать? Приедет сюда и попросит о помощи американскую полицию? Ни за что. Их просто депортируют.

— Значит, вампир жил тут месяцами, питаясь людьми-невидимками, — протянула Кэкстон. — А потом явился владелец со своими детьми. Черт возьми, — сказала она, прикидывая. — Они увезли тела не для того, чтобы сделать из них немертвых. Они собирались вывалить их где-нибудь в другом месте, чтобы отвлечь внимание от этого дома.

— Точно, — огрызнулась фотограф. — Не стоит срать там, где ты ешь.

Она еще раз щелкнула камерой, на этот раз сняв стойку для зонтов, наполовину полную зонтов, наполовину — бедренных костей.

— Ладно, Клара. — Могучий представитель шерифа схватил фотографа за руку. — Хорош. Хватит снимать.

Он посмотрел на Аркли и Кэкстон.

— А вы уже видели подвал?

Мозг Кэкстон свился в клубок. Подвал. В доме был подвал. Склеп с какими ужасами ожидал их? Они прошли через переднюю, вниз по лестнице, одной рукой Кэкстон держалась за гладкую стену срой кладки, другой цеплялась за поручень. Они двинулись мимо полок, битком забитых банками с завинчивающимися крышками и консервами. Перелезли через кучу разносортного спортивного оборудования и кровельных материалов. В дальнем конце узкого подвала полукругом стояла группа патрульных в резиновых перчатках. Что же они сторожили? Когда те увидели Аркли с его звездой, они расступились в стороны.

Кэкстон шагнула вперед. По ощущениям, она скорее не шла, а плыла, чувствуя себя призраком в заброшенном доме. Она прошла мимо патрульных. Позади них в затененной нише стояли три одинаковых гроба, все открытые, все пустые.

Три гроба.

— Нет! — выпалила она. — Нет!

Еще не кончено. Были и другие, где-то были новые вампиры.

Аркли пнул один из гробов, и тот захлопнулся с гулким стуком.