"В лабиринте секретных служб" - читать интересную книгу автора (Зиммель Йоханнес Марио)

Часть 2. Бегство в нейтральную Португалию

Меланхолично посвистывая, осматривался Томас Ливен в спальне, декорированной в красных, белых и золотых тонах. Спальня входила в апартамент 207 отеля «Георг IV», одного из четырех самых роскошных отелей Парижа. На его крыше уже несколько часов развевался военный флаг со свастикой. Вдоль портала проезжали тяжелые танки. Во дворе отеля стоял «крайслер». А в апартаменте 207 находились Томас Ливен, Мими Хамбер и полковник Юлиус Сименон. Они пережили 24 сумасшедших часа. Под охраной бронетранспортеров — один впереди, один сзади «крайслера» — они были доставлены в штаб корпуса. Обер-лейтенант Цумбуш пытался связаться по радио со своим генералом. Однако немецкое наступление развивалось столь стремительно, что, казалось, штаб-квартира корпуса не имела постоянного местонахождения и генерала удалось найти в отеле «Георг IV» после сдачи немцам Парижа без боя.

В коридорах слышался грохот тяжелых солдатских сапог. В холле в беспорядке лежали ящики, автоматы и телефонный кабель.

15 минут назад Цумбуш привел своих пленников в апартамент 207 и тут же пошел докладывать своему генералу.

Черный портфель лежал на коленях у Томаса. Он отобрал его у полковника, выходя из «крайслера», полагая, что так будет надежнее.

Через высокую, искусно украшенную дверь салона послышалась раздраженная брань. Офицер, появившийся в дверях, доложил:

— Герр генерал фон Фельзенек приглашает мистера Мерфи.

«Я еще считаюсь дипломатом», — подумал Томас. Медленно с высокомерным выражением лица, держа портфель под мышкой, он прошел мимо адъютанта в салон генерала.

Генерал Эрих фон Фельзенек был коренастым человеком с седыми коротко остриженными волосами.

Томас увидел небольшой стол, на котором лежали приборы с монограммами отеля и две металлические тарелки. Было очевидно, что генерал собирается перекусить. Это обстоятельство Томас использовал, чтобы продемонстрировать международный этикет. — Генерал, я глубоко сожалею, что помешал вам во время трапезы.

— Я должен извиниться перед вами, — проговорил генерал, пожимая руку Томасу.

Томас почувствовал внезапную слабость, когда генерал вернул ему американский и два французских паспорта. Все фальшивые.

— Ваши документы в порядке. Прошу извинить обер-лейтенанта. Он был введен в заблуждение действиями ваших спутников.

— Генерал, подобное может произойти… — начал Томас.

— Подобное не может произойти, мистер Мерфи, с германским вермахтом. Это образец корректности, он уважает международные законы. Мы не хищные звери. Мистер Мерфи, я буду откровенен, на прошлой неделе у меня были большие неприятности. Дело чуть не дошло до фюрера. Пара ревностных служак задержала под Амьеном двух представителей шведской военной миссии и обыскала их. Грандиозный скандал! Я должен был лично принести извинения. Это, возможно, для меня было предостережением. Подобное больше не повторится! Вы уже обедали, мистер Мерфи?

— Нет.

— Позвольте вас угостить обедом перед отьездом. Полевая солдатская еда. Кухня отеля еще не работает, а у «Максима» сегодня, пожалуй, еще закрыто. Ха-ха-ха-ха!

— Ха-ха-ха, — вежливо поддержал его Томас.

— Ну, тогда попробуем обед полевой кухни.

— Если я вам не помешаю.

— Мне очень приятно. Когге, еще один прибор и распорядитесь, чтобы покормили спутников мистера Мерфи.

— Яволь, герр генерал!

Через пять минут генерал спросил:

— Немного однообразно, не находите?

— О нет! Соответственно обстоятельствам очень вкусно, — ответил Томас, постепенно приобретая самообладание.

— Я не знаю, как это называется, парни не умеют готовить айнтопф (густой суп из овощей и мяса), — сердился генерал.

— Генерал, мне хотелось бы реваншироваться перед вами за приглашение пообедать и дать небольшой совет.

— Черт побери, мистер Мерфи, вы фантастически владеете немецким языком.

«Это угрожающий жизни комплимент», — подумал Томас и отпарировал:

— Благодарю, генерал. Моя приятельница—мекленбургская американка, ее мать специализировалась на мекленбургских блюдах.

— Интересно. Когге! — позвал он своего адъютанта.

— Яволь, герр генерал!

Томас начал диктовать рецепт, старательно американизируя свою речь. В это время подали гуляш.

— Приготовлен как деликатес, — проговорил Томас, затем, понизив голос, продолжал. — Разрешите вопрос, генерал, который меня некоторое время занимает. Это правда, что в солдатскую пищу добавляют соду?

— Говорят, но я по этому вопросу ничего сказать немогу. В то же время солдаты месяцами находятся без женщин. Надо ли продолжать?

— Ни в коем случае, герр генерал, как говорят, в любом случае помогает лук.

— Лук?

— Я продолжаю диктовать рецепт, герр генерал. Стук в дверь прервал его. В дверях появился дежурный офицер и, приблизившись к генералу, что-то доложил ему. Генерал обратился к Томасу. Теперь в его голосе звучали ледяные нотки.

— Я наказал обер-лейтенанта. Он очень переживали позвонил в американское посольство. Мерфи среди дипломатического персонала не значится. Как вы это объясните?

Мимо отеля все еще катились тяжелые танки и военные грузовики. Лязг гусениц и шум моторов отдавался в ушах Томаса. Машинально рефлекторным движением он вынул часы и нажал кнопку. Часы пробили 12 часов 30 минут. Генерал молча наблюдал за ним. Мысли с молниеносной быстротой проносились в его голове: «Ничто не поможет. Я должен идти на чрезвычайный риск».

— Ну хорошо, мне не остается ничего другого, хотя этим я нарушаю строжайший приказ, — сказал Томас. — Герр генерал, я прошу конфиденциального разговора.

Он говорил теперь по-немецки без малейшего акцента.

— Послушайте, мистер Мерфи, или как вас там, я предупреждаю вас, трибунал соберется очень скоро.

Пять минут разговора с глазу на глаз, герр генерал. Томас старался смотреть на него многозначительно. Генерал некоторое время думал, потом кивком головы отослал офицера.

— Герр генерал, своим сообщением я приобщаю вас к государственной тайне. Когда я уйду, вы тотчас же должны забыть, что встречались со мной.

— Вы что, потеряли разум?

— Я открою вам государственную тайну чрезвычайной важности. Вы дадите мне слово офицера, что об этом не узнает ни один человек.

— Ну, такой наглости я еще не встречал…

— Я получил строжайший приказ от адмирала Канариса.

— Ка-Канариса?

— Лично от Канариса я получил приказ при всех обстоятельствах выдавать себя за американского дипломата. Обстоятельства вынуждают меня сказать всю правду. Пожалуйста, — Томас вынул из внутреннего кармана жилетки удостоверение и протянул его генералу.

Документ был подлинным удостоверением немецкого абвера, выданным майором Лоозом — офицером разведки Кёльнского военного округа. Томас сохранил его.

— Вы, вы из абвера? — прошептал генерал. Томас почувствовал вдохновение.

— Если вы сомневаетесь, я прошу заказать срочный разговор с Кёльном.

«Если он закажет, я пропал», — подумал Томас. И он закричал:

— Знаете, кто эти два француза, которые меня сопровождают, — хранители важнейших секретов французскогого сударства. Они готовы работать на нас.

Он ударил ладонью по черному портфелю.

— Здесь досье и списки всей агентуры «Второго бюро». Вы понимаете, что поставлено на карту?

Генерал фон Фельзенек был потрясен. Нервно постукивая по столу, Томас думал: «Досье, списки агентов. Если мои соотечественники, немцы, получат эти списки, они убьют этих людей, прольется много крови. Но если немцы не получат их, тогда французские агенты будут делать все, чтобы убить немцев. Мне не нравится ни то, ни другое. Я ненавижу войну и насилие. Я должен точно определить, что делать с этим чертовым портфелем. Позже я придумаю, а сейчас главное — выпутаться из этой передряги».

— И все же я не понимаю, — проговорил генерал, — если люди хотят работать на нас, почему мы должны играть в прятки?

— Герр генерал, французская контрразведка идет занами по пятам. Каждую минуту надо ждать удара. Поэтому адмиралу пришла идея — обоих доставить под Бордо в один из замков, находящихся под защитой американского флага, и спрятать там до заключения перемирия. Правда, мы не рассчитывали, что дисциплинированный немецкий обер-лейтенант перечеркнет наши планы. — Он с серьезным видом кивнул головой. — Время потеряно, драгоценное время. Герр генерал, если эти люди попадут в руки французов, то трудно представить себе все последствия международного характера. А теперь заказывайте Кёльн.

— Но я верю вам!

— Вы верите мне? Как хорошо! Тогда разрешите мне самому заказать Кёльн и доложить о случившемся.

— Послушайте, у меня уже были такие неприятности. Должны ли вы обязательно звонить?

— Что значит должен? Я ведь не знаю, что будет со мной дальше. Ведь и тогда, когда я наконец смогу уехать от вас, рискую на ближайшем перекрестке опять попасть в руки какого-нибудь ревностного служаки.

— Я дам вам пропуск, — простонал генерал, — вас никто больше никогда не остановит.

— Ну, хорошо, — согласился Томас, — еще одно, герр генерал, не делайте больше замечаний обер-лейтенанту Цумбушу. Он выполнял свой долг. Представьте себе, что я оказался французским агентом, а он меня отпустил.

Когда «крайслер» черного цвета со звездно-полосатым флагом на крыше выезжал из отеля «Георг IV», два часовых отдали честь. Томас Ливен, он же Вильям С. Мерфи, приложив руку к шляпе, вежливо поприветствовал их.

Выехав, он разнес полковника Юлиуса Сименона в пух и прах. Тот воспринял критику. После вынужденного перерыва, затянувшегося на 48 часов, они продолжили бегство.

— Кто должен получить черный портфель? — спросил Томас.

— Майор Дебре, — ответил Сименон.

— Кто это?

— Второй после шефа человек «Второго бюро». Он должен доставить документы в Европу или Африку.

— «А затем, а затем, — подумал Томас озабоченно, — ах, как был бы прекрасен мир без секретных агентов». Майор находится в Тулузе, — услышал он голос полковника, — но не знаю точно где. Однако это не играет никакой роли, у меня приказ воспользоваться «почтовым ящиком».

— Что это такое? — спросила Мими.

— «Почтовым ящиком» называется человек, который принимает и передает дальше сообщения, предметы и т. д.

— Понятно.

— Наш «ящик» абсолютно надежный человек. Жерар Пере владеет гаражом. Это очень для нас удобно.

Много дней ехали они по улицам, забитым беженцами и войсками. Пропуск, выданный генералом фон Фельзенеком, совершал чудеса. Немецкие военнослужащие проявляли отменную вежливость. Конец пути Томас проехал на вермахтовском бензине. Один немецкий капитан дал ему пять канистр. Перед Тулузой Томас остановился и произвел во внешнем виде «крайслера» некоторые изменения. Он отвинтил дипломатические номерные знаки и удалил флаг США с крыши и флажок с крыла. Этот реквизит был спрятан им в багажнике для возможного употребления в дальнейшем. Привинтив французские номерные знаки, он обратился к своим спутникам:

— Я очень прошу вас с этого момента называть меня не Мерфи, а Жаном Лебланом.

На это имя у него был паспорт, выданный Юпитером после окончания шпионской школы под Нанси.

В мирное время в Тулузе проживало 250 тысяч человек. Сейчас в городе находилось более одного миллиона. Город превратился в огромный лагерь. Большие группы беженцев располагались в палатках, под деревьями, в парках и на бульварах. Проезжали автомашины с номерными знаками всех департаментов Франции и половины Европы. Томас обратил внимание на автобус, следовавший по маршруту «Триумфальная арка—Сен-Жюст», и на грузовик, на котором сохранились надписи «Содовая вода фабрики Алоиса Шульмахера, Вена XIX, Кротенбахштрассе, 32».

В то время, когда полковник искал свой «почтовый ящик», Томас и Мими искали свободную комнату. Они были везде, но ничего не нашли. В Тулузе не было ни одной свободной койки. В отелях жили семьями в холлах, столовых, барах и прачечных. Гостиничные номера были переполнены в два—три раза выше нормы. Уставшие, с болью в ногах, они вернулись вечером к месту стоянки «крайслера». Полковник был уже на месте. Черный портфель находился у него в руках.

— Что случилось? Вы не нашли гаража?

— Нашел, но его владелец умер. Осталась его сводная сестра Жанне. Она живет на улице Бергерес, 16.

— Поедем туда, — предложил Томас, — может быть, там узнаем что-либо о майоре Дебре.

Улица находилась в старой части города, которая, казалось, не изменилась с XVIII века. Кривые, узкие улочки были застроены старинными домами. Возле них играли дети, кричало радио. Здесь располагались закусочные, маленькие бары, кафе. Красивые девушки, излишне подкрашенные и легкомысленно одетые, медленно прохаживались, как будто кого-то ожидали.

Дом № 16 был старомодным отелем с ресторанчиком в цокольном этаже. Над входом в дом висела медная дощечка в форме женского силуэта с надписью «Жанне».

В ложе узкого темного прохода сидел портье с напомаженными бриолином волосами. Парадная лестница вела на второй этаж. Портье объяснил, что мадам сейчас появится, и пригласил их подождать в салоне. Здесь горела люстра, было много мебели, комнатных растений, покрытых пылью, громадное зеркало и граммофон. Пахло пудрой и остывшими сигаретами.

— О Боже, мы попали… — смущенно проговорила Мими.

Томас хмыкнул.

— Мы уйдем отсюда, — сказал полковник.

В салон вошла красивая женщина лет тридцати пяти. Ее золотистого оттенка волосы были коротко острижены и хорошо подвиты. Она выглядела энергичной, знающей жизнь и находившей ее комичной. Женщина явно понравилась Томасу. Голос дамы звучал немного хрипловато:

— Добро пожаловать, господа. О, втроем! Прекрасно. Меня зовут Жанне Пере. Позвольте представить вам моих маленьких подруг.

Она хлопнула в ладоши. Открылась дверь, оклеенная обоями, и появились три обнаженные молодые девушки, одна из них мулатка. Все три были прекрасны. Улыбаясь, они подошли к зеркалу и начали принимать перед ним различные позы. Интересная дама с золотистым оттенком волос представила девушек.

— Справа налево: Соня, Бебе, Жанетта.

— Мадам, — прервал ее полковник тихо. Жанетта приехала из Занзибара. Она…

— Мадам, — прервал ее полковник громче. — Месье?

— Возникло недоразумение. Мы бы хотели поговорить наедине.

Полковник встал, подошел к хозяйке и тихо спросил:

— Что сказал муравей стрекозе?

— «Ты все пела? Это дело: так поди же попляши», — ответила Жанне.

Она хлопнула в ладоши и сказала девушкам, что они свободны. Красотки исчезли.

— Я прошу прощения, я думала…

Улыбаясь, Жанне смотрела на Томаса. Казалось, он ей нравился. У Мими вдруг возникла сердитая складка на лбу. Хозяйка салона продолжала:

— За два дня до своей смерти мой брат посвятил меня, он назвал мне пароль.

Она повернулась к Сименону.

— Вы тот человек, который отдаст портфель, но человек, который должен забрать портфель, еще не появлялся.

— Тогда я буду его ждать. Это может затянуться надолго. Ситуация, в которой он находится, очень опасна.

Томас подумал: «Она станет еще более опасной, если он появится. Он не должен получить черный портфель, который сейчас у полковника. Иначе прольется много крови. Я воспрепятствую этому».

Он обратился к Жанне:

— Мадам, вы знаете, Тулуза переполнена. Не могли бывы сдать нам две комнаты?

— Здесь? — закричала Мими.

— Мое дитя, это единственная возможность, которую я вижу.

Томас подарил Жанне чарующую улыбку.

— Прошу вас, мадам!

— Я сдаю комнаты с почасовой оплатой.

— Мадам, позвольте, я прижмусь к вашему патриотическому сердцу, — попросил Томас.

Жанне вздохнула мечтательно.

— Очаровательный съемщик. Хорошо, я сдам.

Майор Дебре не появлялся. Прошла неделя, еще неделя. «Как было бы хорошо, если бы он вообще не появился», — думал Томас. Он начал наводить порядок, осваиваться здесь. Когда позволяло время, Томас уделял его хозяйке заведения.

— Наш повар уволился, — как-то пожаловалась ему Жанне, — и с продовольствием становится все хуже. Выпредставляете, сколько бы я зарабатывала, если бы действовал ресторан.

— Жанне, — ответил Томас, который уже на второй день называл хозяйку по имени, — я буду сам готовить и доставать продукты, а прибыль будем делить пополам. Согласны?

— Вы всегда так стремительны?

— Это вам мешает?

— Напротив, Жан, напротив. Я сгораю от нетерпения узнать, какими еще вы обладаете талантами.

Тем временем полковник доказывал свою пригодность к работе в секретной службе. После двухдневного отсутствия он гордо сказал Томасу и Мими:

— Оба механика в гараже не хотели ничего говорить. Я обыскал весь гараж и нашел топографическую карту, а на ней обозначен тайник с бензином, заложенный Жераром.

— Где, черт побери?

— В лесу под Вильфрансе де Лагос, 50 километров отсюда. В подземном бункере по меньшей мере сто канистр с бензином. Я только что оттуда.

Мими вскочила и наградила полковника долгим, страстным поцелуем. «Теперь я получу жиры для кухни», — подумал Томас и произнес с признанием:

— Поздравляю, полковник.

— Ах, — ответил он, когда обрел дар речи после поцелуя, — знаете, мой друг, я рад, что, наконец, смог сделатьчто-нибудь полезное.

Они привезли бензин из леса. Томас поставил свой «крайслер» в гараж и купил маленький «пежо», так как он потреблял меньше бензина.

Вскоре Томас стал известен во всех окрестностях Тулузы. Крестьяне, снабжавшие его продуктами, держали рот на замке. Одним Томас хорошо платил, другим привозил из города дефицитные товары. Томас варил, жарил и парил на кухне, что доставляло ему удовольствие. Жанне помогала ему. Это было счастливое партнерство. Он восторгался ею, она им. Мими совершала долгие прогулки с полковником. Ресторан был всегда переполнен. Его посещали почти одни мужчины — беженцы из разных стран, захваченных Гитлером. Кухня отеля отличалась разнообразием и доступными ценами, что многих привлекало сюда. Больше других были довольны девушки отеля. Молодой повар вызывал их восхищение элегантностью, напористостью, любезностью и умом. Они чувствовали себя дамами в его обществе, но ни с одной из них он не сближался. Вскоре Томас стал среди них своим человеком: ссужал им деньги, давал советы по юридическим и медицинским вопросам, был хранителем их тайн.

У Жанетты в деревне воспитывался ребенок. Семья, в которой он содержался, ставила все новые и новые требования перед матерью. Томас положил этому конец.

Соня получила наследство. Жуликоватый адвокат не вводил ее в право наследования. Томас заставил его сделать это.

У Бебе был друг, который ей постоянно угрожал и требовал деньги. Легкой ссылкой на полицейские предписания и жестким приемом джиу-джитсу Томас заставил его вести себя прилично. Альфонс звали этого человека. В дальнейшем он доставит много неприятностей Томасу…

Среди постоянных посетителей ресторана был Вальтер Линдер, банкир, бежавший от Гитлера из Вены и Парижа. Во время бегства Линдер потерял свою жену, но они предварительно договорились встретиться в Тулузе, и он теперь ожидал ее. Томас был очень симпатичен Линдеру, и когда он узнал, что Томас тоже банкир, сделал ему предложение:

— Как только я встречу жену, мы поедем в Южную Америку. Там у меня есть капитал. Я предлагаю вам быть моим партнером.

Линдер показал Томасу документы «Рио ла плато Банка», подтверждающие, что на счете Линдера имеется миллион долларов. Это был момент, когда Томас, несмотря на все пережитое, вновь поверил в человеческий разум, в светлое будущее.

Он хотел избавить человечество от ужасов, которые хранили в себе документы черного портфеля. Ни «Второе бюро», ни немецкий абвер не должны их получить. И только тогда можно покинуть погрязшую в войне, неустроенную, старую Европу. Скорее в новый мир! Стать снова банкиром, свободным гражданином. Как он этого хотел!

Увы, это желание осталось неисполненным. Вскоре против своей воли Томас будет работать на французскую секретную службу против немцев, на немцев против французов, а потом снова на французов, потом на англичаь против них, на все союзные разведки и против них. Жизнь, лишенная разума и логики, только начиналась. Томас, который ненавидел насилие, и предполагать не мог, что ему предстоит пережить.

Время бежало. Прошел июнь, июль. Почти два месяца они находились в Тулузе. Томас и Жанне собрались на совет. Полковник был в возбужденном состоянии, но это обстоятельство только позднее всплыло в голове Томаса. Сименон предлагал расширить радиус действия Томаса по закупке продуктов.

— Есть несколько адресов, — склонился он над топографической картой, — посмотрите-ка, здесь в 150 километрах северо-западнее Тулузы, в долине Дардоны недалеко от города Шарлот…

— Находится небольшой замок, — подхватила Жанне, нервно затягиваясь сигаретой, на что Томас также обратил внимание значительно позднее, — «Ле Мелонж». Люди, живущие там, имеют фермы, свиней и коров, словом, все, что нам нужно.

Тремя часами позднее маленький «пежо» уже прыгал по проселочной дороге. Берега Дардоны были очень романтичны. Романтичным был и замок, «Ле Мелонж», с его высокой стеной и четырьмя сторожевыми башнями, господствующими над всей местностью. Замок XV века был окружен парком с прилегающими к нему лесами и полями.

Томас остановил автомобиль перед въездом в парк и несколько раз окликнул владельцев. Никто не отвечал. Томас прошел во двор и заметил огромную приоткрытую дверь из дуба и лестницу. «Алло!»—несколько раз закричал Томас и услышал в ответ смех высокого тона, похожий на крик. Смех издавал явно нечеловеческий голос. В следующее мгновение на лестнице показалась маленькая коричневая обезьянка. Она быстро подбежала к Томасу, ловко забралась к нему на левое плечо и начала его целовать. Не оправившись от испуга, Томас услышал женский голос: — Клоу, Клоу! Где ты? Что ты там вытворяешь? Дубовая дверь открылась шире, и Томас увидел в ее проеме темнокожую женщину ослепительной красоты. На ней были белые брюки и белая блуза. На узком запястье блестел золотой браслет. Черные волосы облегали голову и были расчесаны на пробор.

Томас потерял дар речи. Он знал эту женщину и преклонялся перед ней много лет. Это было невероятно: в такое время, в разгар войны и после поражения Франции встретить идола всего мира, знаменитую негритянскую танцовщицу Жозефину Беккер.

С чудесной легкой улыбкой она поприветствовала Томаса:

— Добрый день, месье, извините за такое стремительное знакомство. Вы, кажется, понравились Клоу.

— Мадам… Это вы… вы живете здесь? Меня зовут Жан Леблан. Я приехал сюда купить продукты. При взгляде навас, мадам, я все позабыл.

Он поднялся по лестнице с обезьяной на плече и поцеловал руку Жозефине Беккер.

— Я счастлив стоять перед вами, величайшей актрисойнашего времени.

— Вы милы, месье Леблан.

— У меня собраны все ваши пластинки, я посетил все ваши ревю.

Полный преклонения, смотрел Томас на «черную Венеру». Он знал, что она родилась в американском городе Сан-Луисе, ее отец испанский коммерсант, а мать негритянка. Она начинала свою сказочную карьеру, не имея ни гроша. Всемирная известность пришла к ней в Париже, где она привела публику в неистовство, исполняя фольклорные танцы, одетая лишь в банановый венок.

— Вы прибыли из Парижа, месье?

— Да, я беженец.

— Вы должны мне все рассказать. Я так люблю Париж. Это ваша машина у ворот?

— Да.

— Вы приехали один?

— Да.

— Пожалуйста, месье Леблан, пройдемте со мной. Замок был обставлен антикварной мебелью. Томас узнал, что в нем проживает еще несколько животных. Кроме обезьяны Клоу, он познакомился с обезьяной Микки, быстрой Сюизой, с необычайно громадным датским догом Бонзо и питоном Агатой, лежавшим перед камином в золе, попугаем Ганнибалом и двумя мышками Вопросительный знак и Завиток Волос. Все звери жили в полном согласии. Бонзо лежал на ковре, а на его носу танцевала мышка Вопросительный знак. Микки и Ганнибал играли в футбол небольшим шариком из фольги.

— Счастливый мир, — сказал Томас.

— Звери любят жить в мире, — ответила мадам Беккер.

К сожалению, этого нельзя сказать о людях. — Но когда-нибудь поймут это и люди, — ответила танцовщица. — А теперь расскажите мне о Париже.

Томас стал рассказывать и настолько увлекся, что забыл о времени, машинально взглянув на свои часы, он воскликнул:

— Боже мой, уже шесть часов!

— Рассказ был интересен, спасибо. Может быть, вы останетесь со мной пообедать? К сожалению, у меня в доме нет ничего особенного, я не ожидала визита, к тому же и служанку отпустила.

Томас заговорил восторженно:

— Хочу ли я остаться?! Разрешите в таком случае мне приготовить обед. Можно из немногого сделать деликатесы!

— Совершенно правильно. Не всегда должна подаваться черная икра.

Кухня замка была большая и старомодная. Засучив рукава, Томас принялся за дело. Наступал вечер, солнце закатилось за гряду холмов на берегу реки, тени стали длиннее. Жозефина Беккер, улыбаясь, смотрела на то, как Томас готовил пикантные яйца.

— Мадам, речь идет о собственной композиции. В вашу честь я нареку это блюдо «яйца по-беккеровски».

— Спасибо, а сейчас я должна оставить вас, прошу извинения, мне надо переодеться к вечеру.

Жозефина ушла. В отличном настроении Томас продолжал готовить. «Что за женщина», — думал он. После работы Томас вымыл руки и прошел в столовую. Она освещалась двумя канделябрами, в которых горело 12 свечей. Жозефина была в зеленом платье, плотно облегавшем ее фигуру. Около нее стоял высокий мужчина в темном костюме с загорелым лицом и коротко остриженными волосами. Жозефина, держа крепко за руку мужчину, сказала:

— Извините, месье Леблан, за неожиданность, но я должна быть очень осторожной. — Смотря влюбленными глазами на мужчину, она продолжала — Мориц, я хотела бы познакомить тебя с другом.

Человек в темном костюме крепко пожал руку Томаса:

— Я бесконечно счастлив познакомиться, наконец, с вами, Томас Ливен. Я столько слышал о вас!

Услышав неожиданно свое имя, Томас буквально оцепенел. «Что за идиотизм, — думал он, — я опять попал в передрягу».

— Ох, как глупо с моей стороны, — воскликнула Жозефина, — вы ведь не знаете Морица. Это Мориц Дебре, месье Ливен, майор Дебре из «Второго бюро».

«Черт побери, — думал Томас, — выберусь ли я когда-нибудь из этого дьявольского круга? Прощай, приятный вечер вдвоем».

— Майор Дебре мой друг, — сказала мадам Беккер.

— Счастливый человек, — откликнулся Томас. — В Тулузе уже несколько недель вас ожидает полковник Сименон.

— Я только вчера приехал сюда, полет был очень тяжелым, месье Ливен.

В разговор вступила Жозефина:

— Мориц не может показаться в Тулузе. В городе много немецких агентов и французских шпионов.

— Мадам, вы потрясли меня этим радостным сообщением, — сказал Томас.

Повернувшись к Томасу, Дебре проговорил:

— Я знаю, что вы хотите этим сказать, месье Ливен. Немногие сделали для Франции в период большой опасности для нее столько, сколько вы. По прибытии в Лондоня доложу генералу де Голлю, с какой самоотверженной храбростью вы спасли черный портфель от немецкого генерала.

Уже несколько дней Томас не мог спокойно спать из-за этого портфеля.

— Портфель находится в Тулузе у полковника Сименона, — перебил Томас Дебре.

— Нет, — возразил майор, — он лежит под сумкой с инструментом в багажнике вашего «пежо».

— Моего?

— Вашего автомобиля, стоящего перед воротами парка. Пойдемте, месье Ливен, мы успеем взять его до ужина.

«Они положили меня на лопатки, — подумал Томас с яростью. — Сименон, Мими, Жанне перехитрили меня. Что теперь делать? Правда, я не хотел, чтобы немцы завладели этими документами, но я не хочу, чтобы и французы их получили. Я не хочу пролития крови, ни французской, ни немецкой. Я вообще против насилия. Я мирный человек. Меня завербовали в тайные агенты. Лучше бы они оставили меня в покое! Ну, смотрите, что вы теперь от меня получите».

Эти мысли промелькнули в голове у Томаса, когда он, сидя между мадам Беккер и майором Дебре, машинально ковырял вилкой деликатесы, приготовленные им самим.

Черный портфель лежал на античной подставке, стоявшей у окна. Его, действительно, нашли в багажнике «пежо». С аппетитом пробуя блюда, майор Дебре объяснил, как это получилось.

— Я разговаривал вчера по телефону с полковником Сименоном, месье Ливен, и спросил его, каким образом я получу документы? Он ответил, что в Тулузу я не должен приезжать, так как меня узнают, но этот фантастический Ливен, этот необычный человек ездит по окрестностям уже длительное время и покупает продукты. Никто не удивится, увидев его. Он и привезет черный портфель.

Дебре остановился, чтобы отдать должное блюду:

— Великолепна эта начинка. Из чего она сделана?

— Поджаренный лук, томаты и зелень. Майор, к чему эта игра в таинственность? Сименон мог бы меня проинформировать.

— Это я ему так приказал. Я не знал вас.

— Положите мне еще яйцо, месье Ливен, — проговорила Жозефина, с очаровательной улыбкой обращаясь к Томасу.

— Вы видите, так было лучше. Портфель достиг своей цели.

— Да, я это вижу, — ответил Томас. Он посмотрел на портфель со списками, которые могли стоить жизни сотням людей.

«Жаль, — думал Томас, — без политики, без секретных агентов, насилия и смерти был бы сегодня прекрасный вечер, был бы прекрасен мир вообще».

Подумав еще немного, Томас сказал:

— Теперь я подам блюдо, которое посвятил мадам Беккер, — «яйца по-беккеровски», — а в голове у него вертелась все та же мысль:

«Документы не должны остаться у майора. Он и Жозефина мне симпатичны, и я не хочу им зла, но я не могу, не смею, не должен оставить им портфель».

Майор был в восторге от яиц:

— Очень вкусно, месье. Вы, действительно, великий человек.

Жозефина спросила:

— Вы положили мускат?

— Совсем немного, мадам. Самое главное заключаетсяв том, чтобы растопленное масло и мука, всыпанная в него, оставались светлыми.

Мысли Томаса все время возвращались к портфелю: «Я понимаю Жозефину, я понимаю Дебре, их страна в опасносхи, немцы напали на них, они защищаюхся ох Гитлера. Но я не хочу пачкать руки в крови», — а вслух он продолжал:

— После того, как положили муку, надо добавить молоко и варить, пока соус не загустеет.

И опять он подумал: «Тогда в идиотской шпионской школе они всучили мне книгу для шифрования. Герою этого романа было очень плохо. Его имя… Ах, да, граф Монте-Кристо». Спокойным голосом он продолжал:

— Вы хотите попасть в Англию, майор. Каким маршрутом?

— Через Мадрид и Лиссабон.

— А эхо не опасно?

— У меня есть фальшивые документы.

— И все же. Если у вас найдут эти бумаги, ведь, как сказала мадам, в городе полно шпионов и агентов.

— Я должен рисковать. Сименону надо вернуться в Париж, а у меня здесь нет никого из помощников.

— Однако же, напрохив…

— Кто?

— Я!

— Вы?

«Черт бы побрал все эти секретные службы», — подумал Томас и браво ответил:

— Конечно. Я не могу предсхавихь себе, что немцы получат документы. — «Для меня также немыслимо, если они останутся у вас», — пронеслось у него в голове. — Вы теперь знаете, насколько я надежен, — продолжал он. — Кроме того, меня охватил спортивный азарт.

Оторвав взгляд от яиц, Жозефина сказала:

— Месье Ливен прав, Мориц, ты будешь для немцеви их шпионов как красная тряпка для быка.

— Правильно, моя дорогая, но как спасти документы от абвера?

«От абвера и других секретных служб», — подумал Томас и предложил:

— Я встретил в Тулузе банкира по имени Линдер. Он ожидает жену и уезжаех в Южную Америку. Линдер предложил мне стать его партнером. Мы поедем через Лиссабон.

— В Лиссабоне вы могли бы встретиться, — согласилась Жозефина.

Подумав, майор спросил:

— Почему вы хотите это сделать?

— Из убеждения, — ответил Томас. Майор со значением заговорил:

— Я был бы вам бесконечно благодарен.

— Итак, решено. Я еду по железной дороге в Мадрид. Вы, месье Ливен, по своей транзитной визе можете воспользоваться самолетом.

«Вы очень милы, — думал Томас, — надеюсь, позднее вы не будете иметь зла на меня. Но как же может поступить порядочный человек на моем месте? Я не хочу, чтобы умирали французские агенты, но я не хочу, чтобы умирали и немецкие солдаты. Не только нацисты живут в моей стране».

Вслух же он сказал:

— Это вопрос логики, месье Дебре. На вас спустят всех собак, поскольку немцы вас знают. Я же для абвера чистый лист бумаги.

Игра случая привела к тому, что как раз в это время командующий германскими войсками во Франции генерал фон Штюльпнагель в своей штаб-квартире в парижском отеле «Маястет» поднимал бокал шампанского, чтобы чокнуться с двумя господами. Один из них — адмирал Канарис, шеф немецкого абвера, другой — командир танкового корпуса Эрих фон Фельзенек.

Серебряным звоном зазвучали хрустальные бокалы. Стоя под огромным портретом Наполеона, генералы пожелали успеха друг другу. Пестро выглядела униформа различных родов войск вермахта, блестели орденские колодки. Генерал фон Штюльпнагель провозгласил тост: «За успехи неизвестных и невидимых героев вашей организации, господин Канарис!»

— За несравненно более храбрых ваших солдат, господа!

Генерал фон Фельзенек выпил в тот день немного лишнего. Он улыбнулся многозначительно.

— Не будьте таким скромным, адмирал, — говорилон, — ваши парни совершают чудеса. К сожалению, я немогу вам рассказать о них, так как это государственнаятайна. Одно могу сказать — у адмирала светлейшая голова.

Вошли генералы Клейст и Райхенау и увели Штюльпнагеля. Адмирал рассматривал генерала фон Фельзенека с возрастающим интересом. Он взял сигару и спросил как бы между прочим:

— О чем вы только что говорили, герр Фельзенек?

— Я хранитель тайны, герр Канарис. От меня вы неуслышите ни слова!

— Кто вас обязал хранить тайну? — поинтересовался Канарис.

— Один из ваших людей, замечательный парень. Преклоняюсь перед ним!

Канарис рассмеялся, но его глаза оставались серьезными.

— Ну, расскажите хотя бы, какой из наших трюков произвел на вас сильное впечатление?

— Ну, хорошо. Я скажу только «черный портфель».

— А, — дружески кивнул Канарис. — Да, да, «черный портфель».

— Вот это был парень, герр Канарис. Как он разыгрывал передо мною американского дипломата! Самоуверенно, спокойно. Его арестовал один из моих офицеров.

Фон Фельзенек от души рассмеялся.

— Он доставлял двух французских шпионов и всю секретную документацию «Второго бюро» в наше распоряжение и нашел время еще для объяснения мне рецептов приготовления супа-айнтопф. Все время я думаю об этом молодце, хотел бы я иметь такого в своем штабе.

— Да, — ответил Канарис, — в нашей фирме есть несколько таких молодцов. Я вспоминаю об этой истории.

На самом деле он и понятия не имел, о чем идет речь, однако инстинктивно чувствовал, что произошло нечто очень серьезное. Небрежно Канарис спросил:

— Подождите… имя этого человека… сейчас… минуточку.

— Ливен. Томас Ливен, герр адмирал! Из абвера Кёльнского округа. Он предъявил мне удостоверение. Томас Ливен. Я никогда не забуду его.

— Ах, да! Конечно, Ливен, — Канарис кивнул адъютанту и взял с серебряного подноса два бокала с шампанским.

— Выпьем, дорогой генерал. Давайте сядем поудобнее, и расскажите мне подробнее о вашей встрече с Ливеном, я горжусь моими людьми.

Телефон звонил, не умолкая. Майор Лооз вскочил с постели. «Бесконечное беспокойство, — думал он, — ну и профессия у меня». Он нашел кнопку ночника, зажег свет, поднял трубку и прокричал: «Лооз». В трубке щелкало, шипело, и, наконец, он услышал: «Правительственный разговор. Соединяю с Парижем, с адмиралом Канарисом». При последних словах острая боль пронзила тело майора. «Печень, — подумал он, — ну, прекрасно, ко всему еще и это». И тут же услышал знакомый голос шефа:

— Майор Лооз?

— Герр адмирал?

— Послушайте, произошло невообразимое свинство…

— Свинство, герр адмирал?

— Знаете ли вы некоего Томаса Ливена?

Трубка выпала из рук майора и покатилась по постели. Из мембраны раздавался голос адмирала. Испуганный Лооз, наконец, нашел трубку.

— Я воль, герр адмирал!

— Значит, вы выдавали ему удостоверение сотрудника абвера?

— Яволь, герр адмирал!

— Зачем?

— Ливен был мной завербован, герр адмирал, но связи с ним пока нет.

— С первым же поездом или самолетом приезжайте в Париж. Я жду вас в отеле «Лафаэт». Как можно быстрее.

В отеле «Лафаэт» на авеню Опера располагалась штаб-квартира немецкой военной разведки во Франции.

— Яволь, герр адмирал! — ответил Лооз. — Я приеду так быстро, как смогу. Но что сделал этот человек?

Адмирал рассказал ему. Майор стал белее мела. Он закрыл глаза и упал на постель.

«Нет, нет! Этого не может быть. И я один во всем виноват», — подумал Лооз. В его ушах звучал голос адмирала:

— Ливен располагает именами, адресами и паролями всей французской агентуры. Вы понимаете, что это значит? Он жизненно важен и жизненно опасен для нас. Мы должны задержать его во что бы то ни стало!

— Яволь, герр адмирал! Я возьму с собой самых способных людей. Мы получим документы. Мы обезвредим его. Я сам застрелю его!

— Вы, пожалуй, сошли с ума, майор, — тихо проговорил голос из Парижа, — он мне нужен живой!

В то время как эта телеграмма вызвала переполох среди сотрудников тайной полевой полиции и военнослужащих вермахта и, в частности, у капитана, который 16 июня дал американскому дипломату бензин, Томас Ливен возвращался на своем «пежо» в Тулузу, держа черный портфель на коленях.

В заведении «Жанне» уже спали. Ресторан был закрыт, и только в салоне с огромным зеркалом и плюшевой мебелью горел свет. Мими, Сименон и владелица заведения ожидали Томаса. Когда он вошел, присутствующие издали вздох облегчения.

— Мы очень беспокоились о вас, — сказала хозяйка.

— Да, действительно? — спросил Томас. — И это послетого, как вы сами меня послали?

— Это сделано по приказу, — вскричал полковник, — и я вообще не понимаю, почему портфель у вас?

Томас взял бокал и налил из бутылки, стоявшей на столе, коньяк.

— Я предлагаю тост за наше будущее. Настало время расставания, мои дорогие. Я убедил майора Дебре, чтобудет лучше, если я привезу документы в Лиссабон. Вы, господин полковник, возвращаетесь в Париж и связываетесь с «Лотосом-4». Что это у вас означает?

— Это означает подполье, — ответил полковник Сименон.

— Желаю успеха, — сказал Томас. Он посмотрел на хорошенькую хозяйку. — И вам желаю успехов, Жанне, пусть процветает ваше заведение.

Мне будет очень не хватать вас, — жалобно произнесла она. Томас поцеловал ей руку. — Расставание всегда печально.

Мими, обычно радостная и веселая маленькая Мими, разрыдалась. Сквозь слезы, всхлипывания и стоны послышался ее высокий голос:

— Это глупо. Извини меня, я совсем не хотела плакать. Несколько позднее, лежа рядом с Томасом в постели, она шептала сквозь шум дождя:

— Я все передумала снова и снова, очень мучилась…

— Я все понимаю, — сказал Томас, — ты думаешь о Сименоне, не так ли?

Она повернулась, легла на грудь Томаса. Ее слезы капали на его губы. Они были солеными и теплыми.

— Мой дорогой, я тебя очень люблю, но последние недели, проведенные в этом доме, показали мне, что ты не рожден для брака.

— Если ты Жанне имеешь в виду… — начал он, но она его перебила:

— Не только, вообще. Ты рожден для женщин, но для всех, а не какой-либо одной. Ты не можешь быть верным…

— Я понимаю, Мими.

— Не таким, как Юлиус. Он менее умный, чем ты, но он более романтичен и идеалистичен.

— Малышка, ты не должна извиняться. Я давно говорил об этом. Вы оба французы, любите свою Родину, которой у меня в настоящее время нет. Поэтому я хочуу ехать, а вы — остаться здесь.

— И ты можешь меня простить?

— Тут вообще нечего прощать. Она прижалась к нему, шепча:

— Пожалуйста, не будь таким хорошим, дорогой, а то я начну опять плакать. Как ужасно, что нельзя выходить замуж за двух мужчин сразу.

Томас рассмеялся. Он повернул голову. Черный портфель, который лежал под подушкой, мешал ему. Томас решил не выпускать его из рук до отлета из Тулузы. То, что он решил сделать, требовало времени, а в Тулузе его не было у него. В Лиссабоне он намерен был позаботиться о том, чтобы документы никому не принесли несчастья.

— Спасибо, дорогой, — проворковала Мими.

— За что?

— За все.

Она хотела поблагодарить его за веселый нрав, за короткие мгновения счастья, за мерцающий огонь его души, за первоклассные рестораны и отели, за роскошь и комфорт, которыми он окружал ее. И она выразила свою благодарность под шум дождя в наступившие утренние часы любовью.

Томас не знал, что вермахт Великой Германии и ее абвер разыскивают его как иголку в стоге сена. Тем не менее он был переполнен радостью, когда к нему на кухню ворвался Вальтер Линдер, едва переводя дыхание.

— Моя жена нашлась! — сказал он.

Томас составил с огня кастрюлю, в которой готовил луковый суп.

— Где? Когда?

— Здесь, в Тулузе, — плача и смеясь, объяснял Линдер. Ясно было, что Линдер очень любит свою жену.

— Я зашел в маленькое кафе на площади Капитоля, чтобы сыграть там в шахматы, и вдруг услышал женскийголос: «Извините, не знакомы ли вы с господином Линдером?» — и в следующий момент она закричала: «Вальтер», падая в мои объятия.

Линдер подхватил Томаса и закружился с ним в радостном танце, разбив при этом блюдо с салатом.

— Быстрее бежим в консульство, — кричал Линдер, — теперь мы можем ехать. Боже мой, как я рад, что начинается новая жизнь.

«И я тоже», — думал Томас. Будущие партнеры направились в один из южноамериканских банков, чтобы подготовиться к отъезду. Дело заключалось в том, что ни одна из пограничных с Францией стран не выдавала к тому времени въездных виз. Самое большее, на что можно было рассчитывать, — это получить транзитную визу, но для этого надо было иметь въездную визу страны, в которую выезжаешь.

После того как Вальтер Линдер показал консулу Аргентины документы, подтверждающие наличие счета на его имя в банке «Рио ла Плато» на сумму более миллиона долларов, он немедленно получил въездную визу на себя и свою жену. Линдер объяснил консулу, что он также хочет, чтобы в Буэнос-Айрес отбыл вместе с ним его партнер Жан Леблан.

Настоящую визу на фальшивом паспорте месье Леблан получил без промедления. Отъезд встал на повестку дня.

Для того, что он задумал, Томас разработал детальный план. От выполнения этого плана зависело очень многое, и прежде всего его жизнь. После того как он еще раз поговорил по телефону с майором Дебре, был составлен следующий календарный план:

28 августа вылет вместе с семьей Линдер в Марсель.

29 августа выезд майора Дебре поездом через Барселону и Мадрид в Лиссабон.

30 августа вылет Томаса из Марселя в Лиссабон.

10 сентября отплытие на португальском лайнере «Генерал Кармона» в Буэнос-Айрес.

С 3 сентября после 22 часов каждого вечера Томас и Дебре должны ждать друг друга в казино «Эсториал», где Томас должен передать майору пресловутый портфель. Томас надеялся, что за период между 30 августа и 3 сентября он сможет внести изменения в списки и досье и таким образом обезвредить их.

С подкупающей улыбкой молодой элегантный господин вошел 29 августа в представительство американской авиакомпании в Марселе и обратился в окошечко предварительных заказов авиабилетов:

— Доброе утро, месье, мое имя Леблан, я хотел быполучить билеты на себя и семью Линдер.

— Секундочку, пожалуйста, — служащий посмотрел свои списки. — Да, конечно. Завтра в 15 часов 45 минут, — и стал заполнять бланки билетов.

В это время перед представительством остановился маленький автобус. Из него вышли два пилота и стюардесса. Из их разговора Томас понял, что они только что приземлились, но уже завтра в 15 часов 45 минут снова вылетают в Лиссабон. И тут его осенило.

Стюардесса, не старше 25 лет, была элегантной, у нее были миндалевидные глаза, длинные ноги, золотисто-коричневый цвет кожи и великолепные волосы каштанового цвета, которые мягкими волнами падали на прекрасный лоб.

Томас знал этот тип женщин. Тридцать секунд ушло у него на воспоминания о Мими и Жанне.

«Ну, что же, — подумал Томас, — обстоятельства изменились».

Стюардесса отстала от своих товарищей и, проходя мимо Томаса, уронила губную помаду.

«Я действую из благородных побуждений», — подводил Томас этическую базу под свой план. Он поднял губную помаду и подал ее девушке. — Большое спасибо, — проговорила она. Можем мы теперь идти? — спросил Томас.

— Как это понимать?

— Или у вас есть здесь еще дела? Я охотно подожду, затем мы пойдем в «Гранд Отель», где я живу, и выпьем там аперитив, обедать, пожалуй, лучше всего у «Гвидо», а после обеда пойдем купаться.

— Но позвольте!

— Не хотите купаться, тогда отдохнем в отеле.

— Ну, знаете, со мной такого еще не бывало.

— Милая сеньорита, я приложу все усилия к тому, чтобы завтра вы повторили эти слова.

Томас достал из жилетного кармана свои любимые часы и нажал кнопку репитера. Часы пробили 9 часов 55 минут.

— В половине двенадцатого жду вас в баре «ГрандОтеля». Вы взволнованы. Я знаю, что оказываю сильное воздействие на женщин.

Девушка откинула голову назад и презрительно его оглядела. Ее высокие каблучки возмущенно простучали по каменному полу представительства.

Томас пришел в «Гранд Отель» заранее, сел в баре и заказал виски. Стюардесса появилась в 11 часов 33 минуты.

Вместе с супругами Линдер и другими пассажирами Томас шел по взлетной дорожке, направляясь к ожидавшему их самолету. На нем был костюм из серой фланели, белая рубашка, синий галстук и черные туфли. На трапе у входа в салон самолета стояла Мабель Хастингс—стюардесса.

— Хелло, — поприветствовал ее Томас.

— Хелло, — ответила она, и золотистые искорки блеснули в ее глазах.

Такого вечера, какой они провели с Томасом, в ее жизни еще не было. После обеда у «Гвидо» они пошли купаться, а затем решили отдохнуть. Мабель остановилась в этом же отеле. Утром 30 августа она, сама не предполагая, оказала Томасу еще одну любезность. Помогая ей упаковывать чемодан, он положил в ее вещи черный портфель.

Самолет выруливал на взлетную полосу. Томас смотрел в окошко на подстриженные лужайки и пасущихся овец. «Овцы приносят счастье», — подумал он. Затем его взгляд остановился на автомобиле, резко затормозившем у здания аэровокзала. Из машины выскочил человек в измятом коричневом плаще. Лицо человека блестело от пота. Он бежал к самолету, размахивая руками.

«Бедный малый, — подумал Томас сочувственно, — сейчас самолет взлетит, а он останется».

И действительно, пилот включил на полную мощность двигатели, последний контроль перед стартом. Томас еще раз посмотрел на машущего руками человека. Пот прошиб его. «Лицо… я где-то видел его. Я знаю этого человека». И вдруг Томас вспомнил. Он встречался с этим человеком в управлении гестапо в городе Кельне. Это был майор Лооз, офицер немецкого абвера!

«Они охотятся за мной, — думал Томас. — Но, слава Богу, через пять секунд самолет взлетит, и второе свидание с герр Лоозом не состоится». Однако самолет не взлетел Моторы были заглушены. Из кабины пилотов вышла Мабель Хастингс и объявила:

— Дамы и господа, нет никаких оснований для беспокойства. Мы получили сообщение по радио, что опоздавший пассажир должен обязательно вылететь нашим рейсом. Мы возьмем его и через несколько минут взлетим.

Майор Лооз, поднявшись на борт, извинился перед пассажирами за свое опоздание на английском языке и посмотрел на Томаса Ливена. Томас окинул майора ничего не выражающим взглядом.

Лиссабон! Узкий балкон свободы и мира в охваченной войной и варварством, опустошаемой Европе.

Лиссабон! Фантастический рай богатства, изобилия, красоты и элегантности в мире бедствия и нужды.

Лиссабон! Эльдорадо для секретных служб всех стран мира. Арена невообразимых авантюр и интриг. С момента приземления Томас стал участником одной из них.

Преследуемого майором Лоозом Томаса подвергли строжайшему досмотру. Таможенные чиновники перетряхнули весь его багаж, простучали чемодан, прощупали одежду, раздели и осмотрели кожу тела. Очевидно, португальская секретная служба получила соответствующие указания. Но, к великому огорчению таможенников, они ничего не нашли: ни крупной суммы в долларах, ни черного портфеля. С вымученными улыбками они извинились и отпустили Томаса. Супруги Линдер уже давно ожидали его в отеле.

Томас прошел к стойке паспортного контроля. Лооз следовал за ним. Получив паспорт, Томас встал в очередь на такси. Лооз встал за ним. До сих пор они не обменялись ни словом. «Ну, теперь я заставлю тебя побегать, старина», — подумал Томас, прыгая в такси. Лооз сел в следующее. Оба такси отъехали одновременно, направляясь к центру Лиссабона, расположенного на семи холмах. В свое время Томас провел в этом городе шесть недель отпуска и хорошо знал столицу Португалии. На площади Дон Педро он остановил такси и вышел из машины. Такси майора тоже остановилось. Многочисленные кафе со столиками, выдвинутыми на тротуары под сень деревьев, окружали площадь. Они были заняты португальцами и эмигрантами, страстно спорившими между собой. Отовсюду слышались языки всех стран Европы. Томас смешался с толпой. Майор следовал за ним, не спуская с него глаз.

«А сейчас мы немножко побегаем, — мысленно обратился Томас к майору, — движение полезно для здоровья».

Томас быстро зашагал по узким улочкам, ведущим к морю, затем поднимался по крутым спускам к центру, использовал проходные дворы, неожиданно сворачивал за углы, не превышая при этом темпа, который бы позволил майору не терять его из виду. Более часа продолжалась эта игра, затем Томас сел в такси и, преследуемый майором, поехал в рыбацкую деревушку Кашас, расположенную поблизости от пляжного предместья Эсториал. Он знал здесь уютный ресторан, построенный на террасах, выходящих к морю.

Багровое солнце садилось в море. Наступил вечер с легким освежающим ветерком. Маленькая рыбацкая деревушка, лежавшая у впадения реки Тахо в море, являла собой одно из самых живописных мест в окрестностях Лиссабона. Томас с радостью наблюдал картину возвращения к берегу рыбацких лодок.

Такси остановилось перед рестораном. Сзади затормозил автомобиль Лооза. Офицер немецкого абвера вдыхал свежий воздух, еле переводя дыхание. Вид его вызывал жалость. Глядя на него, Томас решил окончить игру. Он подошел к майору Лоозу, вежливо снял шляпу из тонкой соломки и ласково, дружески заговорил с ним, как с ребенком:

— Здесь мы сможем немножко отдохнуть, последние дни были для вас, очевидно, очень напряженными.

Пожалуй, можно так сказать, — Лооз пытался сохранить престиж своей профессии, — но, если бы вы и нак рай света поехали, Ливен, вы не ушли бы от меня.

— Нет, нет, старина, мы не в Кёльне, здесь немецкий майор немного значит.

Лооз проглотил слюну.

— Не могли бы вы оказать мне любезность и называть меня Леманном, месье Леблан?

— Прекрасно. Этот тон мне нравится больше. Давайте присядем. Посмотрите вниз на море. Не правда ли, прекрасно?

Они взглянули на рыбачий флот: большое количество лодок под парусами, подобно огромной стае бабочек, направлялось в устье Тахо. Как и тысячу лет назад, вытаскивали рыбаки свои лодки по круглым бревнышкам на берег, покрикивая и напевая. Женщины и дети помогали им. Повсюду на побережье в темноте замелькали огоньки.

Глядя вдаль, Томас поинтересовался:

— Как вы меня нашли?

— Мы шли за вами до Тулузы, буквально по следам, а потом потеряли вас. Дамы из заведения мадам Жанневели себя превосходно: ни угрозами, ни обещаниями неудалось вырвать из них ни слова.

— Кто же меня предал?

— Жалкий субъект, его имя Альфонс. Вы доставили ему в свое время какую-то неприятность.

— Да, да, я защитил бедную Бебе, — мечтательно проговорил Томас и, переведя взгляд на майора, продолжил — Португалия — нейтральная страна, герр Леманн, я предупреждаю, что буду защищаться.

— Но, месье Лив… простите, Леблан, вы руководствуетесь совершенно неправильными представлениями. Я имею поручение от адмирала Канариса сообщить вам, что, в случае вашего возвращения в Германию, вы признаетесь полностью невиновным, кроме того, у меня есть поручение купить известный вам черный портфель. Сколько вы за него потребуете? — майор наклонился к столу. — Я знаю, что документы еще у вас.

Томас опустил глаза, затем встал и извинился.

— Я должен позвонить.

Он пошел к телефонной будке, опасаясь звонить из ресторана, так как при сложившейся ситуации это не отвечало бы безопасности, и позвонил в отель «Палац до Эсториал Парк». Американская стюардесса тут же взяла трубку.

— О, Жан, где же ты? Я так тоскую по тебе.

Это затянется до позднего вечера. У меня деловой ужин. Да, когда я помогал тебе укладывать вещи, по рассеянности положил туда черный портфель. Будь добра, отнеси его портье, пусть он положит его в сейф.

— Охотно, дорогой, и учти: утром я вылетаю в Дакар, так что не задерживайся.

Оканчивая разговор, Томас почувствовал, что кто-то находится у телефонной будки и пытается подслушивать. Резким движением он открыл дверь. С громким криком от двери отскочил худой человек, прижимая руки к шишке на лбу.

— О, пардон, — произнес Томас, поднимая глаза намужчину, и вдруг громко расхохотался. Он узнал его. В мае 1939 года этот человек выдворил Томаса из Англии.