"Любовь Лукина, Евгений Лукин. Не верь глазам своим." - читать интересную книгу автора

силу?
- Ты что сделал с миром, шизофреник? - просипел Перстков, держась за
горло.
Синее око Федора мистически вспыхнуло.
- Мужики, - сказал он. - Есть гипотеза.
И далее - с трепетом:
- Что, если видение мира - условность? А, мужики? Простая условность!
Принято видеть мир таким и только таким. Принято, понимаете? Но
художник... Художник все видит по-своему! И он влияет на людское
восприятие своими картинами. Мало-помалу, капля по капле...
Праздно лежащий посреди тропинки глаз давно уже усиленно подмигивал
Чускому и Персткову: слушайте, мол, слушайте - мудрые вещи мужик говорит.
- ...И вот в один прекрасный миг, мужики, происходит качественный
скачок! Все начинают видеть мир таким, каким его раньше видел один лишь
художник!.. Творец!..
Перстков растерянно оглянулся на Чуского и оробел. Григорий Чуский
стоял рядом - чугунный, зеленоватый. Земля под ним высыхала и трескалась
от неимоверной тяжести. Таким, надо полагать, видел Федор Сидоров своего
друга в данный момент. Наконец актер шевельнулся, вновь обретая более или
менее человеческую окраску.
- Да вы кто такой будете, Феденька? - бурно дыша, проговорил он. -
Врубель - не повлиял! Сикейрос - не повлиял! Федор повлиял, Сидоров!..
- А это? - Рука с кисточкой, похожая на крепкий старый корень,
очертила широкий полукруг, и Чуский оцепенел вторично, пофрагментно
зеленея и превращаясь в чугун.
- Да здесь же ничего на месте не стоит! - К Персткову вернулся голос.
- Шаг шагнешь - все другим делается!
- Но ведь и раньше так было! Иной угол зрения - иная картина!
- Неправда!
- Было-было, уверяю тебя! Как художник говорю!
- А ну, тихо вы! - дьяконски гаркнул Чуский. - Подумать дайте!..
Минуты две он думал. Потом спросил отрывисто:
- Ты полагаешь, это надолго?
Сидоров развел неодинаковыми руками. Он был счастлив.
- Боюсь, что надолго, Гриша. Предыдущий-то мир, сам знаешь, сколько
существовал...
В перламутрово-розовом березняке раздалось карканье, и слипшиеся на
переносице глаза Персткова радостно вытаращились.
- Гри-ша! - приплясывая, завопил он. - Кому ты поверил? На слух-то
мир - прежний! На ощупь - прежний!..
Похожий на ежика глаз встревоженно уставился с тропинки на Федора.
Тот задумался, но лишь на секунду.
- Не все же сразу, - резонно возразил он. - Сначала, видимо, должно
приспособиться зрение...
Перстков отступал от него, слабо отмахиваясь, как от призрака.
- ...потом - слух, ну и в последнюю очередь - осяза...
- Врешь!! - исступленно закричал Перстков. Он прыгнул вперед, и его
легкий кулачок, описав дугу, непрофессионально ударился в округлую скулу
художника.
Небо шарахнулось от земли и стало насыщенно-синим. Березы побледнели.