"Любовь Лукина, Евгений Лукин. Не верь глазам своим." - читать интересную книгу автора

вспыхивали и меркли, предметы гримасничали. Перстков не выдержал и
зажмурился. Шагов пять Григорий тащил его за руку, потом бросил. Николай
открыл глаза. Пейзаж был устойчив. Они находились в эпицентре.
Посреди идиллической, в меру искаженной полянки за мольбертом стоял
вполне узнаваемый Федор Сидоров. Хищное пронзительное око художника
стремилось то к изображаемому объекту, то к холсту, увлекая за собой скулу
и надбровье. Другое - голубенькое, наивное - было едва намечено и как бы
необязательно.
Поражала также рука, держащая кисть, - сухая, мощная, похожая на
крепкий старый корень.
В остальном же Федор почти не изменился, разве что полнота его слегка
увеличилась, а рост слегка уменьшился. Пожалуй, это было эффектно: нечто
мягкое, округлое, из чего грубо и властно проросли Рука и Глаз.
Сидоров вдохновенно переносил на холст часть тропинки, скрупулезно
заменяя камушки глазами и не замечая даже, что в траве и впрямь рассыпаны
не камушки, а глаза и что сам он, наверное, впервые в жизни не творит, но
рабски копирует натуру.
Актер и поэт подошли, храня угрожающее молчание. Федор - весь в
работе - рассеянно глянул на них.
- Привет, мужики! Меня ищете?
- Тебя! - многообещающе пробасил Григорий.
Художник удивился, опустил кисть и уставился на соседей по турбазе.
Пауза тянулась и тянулась. Линзообразно поблескивающее синее око Федора
отражало то сдвоенный профиль Чуского, то зоб Персткова.
- Мужики! - обретя дар речи, проговорил художник. - Что это с вами?
- Он спрашивает! - загремел Григорий, но Федор уже ничего не слышал.
Незначительный левый глаз его увеличился до размеров правого. Художник
завороженно оглядывался: розовый березняк, тысячеокий, словно Аргус,
кустарник, черное небо над светлым прудом...
- Не прикидывайся! - закричал Перстков. - Твоя работа, твоя!
Рука с кисточкой, взмыв на уровень синего ока, заслонила сначала
верхнюю часть лица Персткова, затем нижнюю.
- Ай, как найдено!.. - еле слышно выдохнул художник. - Характер-то
как схвачен, а?.. Гриша, ты не поверишь, но я его видел именно так!
- Так?! - страшно вскрикнул Перстков, тыча себя пальцем в кадык. -
Вот так, да?!
Он угодил в яремную ямку и закашлялся.
Григорий, не тратя больше слов, двинулся на Федора, и тонкое чутье
художника подсказало тому, что сейчас его будут бить.
- Мужики, вы сошли с ума! - вскричал он, прячась за мольберт. - Вы
что же, думаете, что это я? Что мне такое под силу?
Григорий остановился. Стало слышно, как Перстков сипит: "...плевать
мне, как ты там меня видел!.. Мне главное, чтобы другие меня так не
видели!.."
Григорий задумался. Они стояли на поляне, подобной огромному
солнечному зайчику, над ними прозрачно зеленел зенит, а с тропинки на них
с интересом смотрел праздно лежащий глаз, из-за обилия ресниц похожий на
ежика.
Так что был резон в словах Сидорова, был.
- Хотя... - ошеломленно сказал художник. - Почему, собственно, не под