"Любовь и Евгений Лукины. Миссионеры" - читать интересную книгу автора

оскалясь, она стояла под скрещением тяжелых мачт - коренастая, малорослая,
изукрашенная татуировкой от лодыжек до огромной пружинистой шапки
мелкокурчавых волос. Как и у всех южных хеури, нос у нее будто проломлен.
В разрез под нижней губой вправлен акулий зуб.
И показалось вдруг, что стратег сейчас улыбнется.
Ити. Ити, прозванная Тараи. Она сделала этот надрез и вставила в него
акулий зуб десятилетней девчонкой, нарушив тем самым четыре табу родного и
тогда еще дикого острова.
Говорят, миссионеры до сих пор с содроганием вспоминают этот акулий
зуб. Хеури, которым прежде было как-то все равно, где пропадают и чем
занимаются дети, выпотрошили Птицу Войны и осадили миссию, возглавляемую
не кем-нибудь, а самим Сехеи, временно отстраненным от командования флотом
за излишнюю инициативность. Чудом успев переправить Ити на Аату-2, он
затем подкупил вождя и поклялся перед племенем, что девчонка, украсившая
себя подобно воину и преступившая таким образом четыре табу, была за это
вчера четырежды убита.
Хеури содрогнулись. Один лишь колдун - огромный, черный - дерзнул
приблизиться к Сехеи и робко попросил предъявить в доказательство
отрезанную голову или хотя бы левую руку Ити. Сехеи посмотрел на колдуна
как на слабоумного и язвительно спросил, что может остаться от человека,
если человек был вчера четырежды убит. Колдун опешил и задумался. Не
исключено, что он ломает над этим голову до сих пор...
Хорошие были времена!..
Глубокая синева за бортом сменилась светлыми зеленоватыми тонами.
Черные щетинистые громады Ана-Тарау и Тара-Амингу отступили за горизонт, и
теперь справа плыл Аату-2, Детский остров утренних.
Сколько бы раз ни оказывался в этих водах Сехеи, он неизменно бывал
поражен: в двух десятках миль отсюда догорали заросли, и в безлюдных
скалистых бухточках кто-то терпеливо подстерегал противника, готовый в
любой момент плеснуть по воде красным коптящим языком пламени, и вдруг на
краю этого ада - безмятежный зеленый островок, невредимый, запретный...
Над близкой цепочкой атоллов парил дельтаплан - непривычно белый.
Беззащитно белый. Какой-нибудь мальчишка с острова совершал свой первый
дальний (аж до самых атоллов!) полет.
Боевые машины - в серо-зеленых пятнах, у них светло-голубое брюхо,
они сливаются с небом, с морем, с зеленью. Поднять в воздух белый
летательный аппарат - самоубийство. Везде, но только не здесь. Со дня
основания Детских островов над ними не прогремело ни выстрела, ни разу в
их воды не входили военные корабли - ни свои, ни чужие...
На подростков из огневого расчета было забавно смотреть - такие они
вдруг стали все неприступно гордые: снисходительно поглядывали на
дельтаплан, на зеленеющую цепочку атоллов, на далекую полосу пляжа, где
наверняка кто-нибудь из старших ребят, собрав вокруг себя нетатуированных
малышей, важно говорил, указывая на горизонт:
- А ну-ка определи!
И карапуз, подавшись к еле различимому за атоллами призраку судна,
рапортовал потешным голосом:
- Поколение Ската! Легкий авианосец! Идет из нейтральных вод!
Оснащен: четыре девятиствольные установки! Три ракетоплана! Две кормовые
турбины экстренного хода!..