"Евгений Лукин. Нон-фикшн: В защиту логики (Заметки национал-лингвиста)" - читать интересную книгу автора

членистоногих, амфибиях и рептилиях. Все они в смысле инвективы стоят друг
друга.
Поговорим о птицах и млекопитающих, среди которых пусть крайне редко,
но все же встречаются милые нашему сердцу орлы и гепарды. В остатке -
попугаи, петухи, козлы и шакалы. Имя же им легион.
Выделим три следующие странности.
Во-первых, все благозвучные птицы и звери - сами не местные (ласточка -
и та мигрант). Они обитают в Африке, в Индии, на худой конец в уссурийской
тайге - где угодно, только не в средней полосе России.
Во-вторых, большинство из них - хищники. Все травоядное в приложении к
нам звучит бестактно. Кроме лани и еще там кого-то занесенного в Красную
Книгу.
В-третьих, они поголовно дикие. Не дай бог, если тебя сравнят невзначай
с домашним животным! Позору не оберешься.
Что же из этого следует? А следует из этого то, что великий и могучий,
правдивый и свободный страсть как не любит тех, кого мы приручили (собака,
индюк). Ему, как видим, больше по нраву наши враги и жертвы (и лев, и лань).
Далеко не все, естественно. Как уже упоминалось, крыс, гиен и ворон -
несчитано-немерено. Что же касается домашних животных, то, кажется,
исключений среди них не бывает вообще. Нейтрально звучит одна лишь кошка, но
только потому что гуляет сама по себе.
Интересные пристрастия у нашего языка, правда?
Ему не нравится то, что мы сделали с домашними животными.
Ему не нравится то, что мы делаем с дикими животными.
Ему нравится то, что дикие животные делают с нами.
Но хватит о дальних родственниках, вспомним о близких. В отряде
приматов что ни вид - то пощечина роду людскому. Мы не знаем ни единой
обезьяны, с которой можно было бы безнаказанно соотнести меру всех вещей.
Лемуры? Ну, эти похожи больше на тех же кошек, нежели на двуногое без перьев
и с плоскими ногтями.
Вот мы и приблизились вплотную к царю природы. Продолжив ряд, неминуемо
получишь вывод, что нет ничего оскорбительнее, чем отказ от сравнения.
Достаточно просто назвать человека человеком, чтобы опустить его до конца.
Ан нет! Выясняется вдруг, что человек - царь, венец, мера и вообще
звучит гордо.
Те, кто не знаком с программными документами партии
национал-лингвистов, скорее всего, решат, будто причина данной
непоследовательности - вульгарный инстинкт самосохранения. Дескать,
потому-то и сберегли душевное равновесие, что вовремя научились
останавливать мысль. Выжили не благодаря разуму, а вопреки ему.
Или даже благодаря глухоте в отношении собственной речи.
Все, однако, обстоит несколько сложнее, но об этом чуть позже,
поскольку пропущена такая обширная залежь словес, как имена артефактов.
Умолчать о ней было бы несправедливо и нечестно.
Итак, произведения рук человеческих.
Достаточно первого взгляда, чтобы и здесь выявить подмеченную ранее
странность: мы злимся, будучи уподоблены чему-нибудь насущному, и млеем,
когда нас равняют с бесполезным, а то и вредным. Лишь бы оно было красивым!
Кирпич, балка, булыжник, надолба - хотелось бы вам услышать нечто
подобное в свой адрес?