"Евгений Лукин. Нон-фикшн: В защиту логики (Заметки национал-лингвиста)" - читать интересную книгу автора

если взять уровень заурядного обывателя, заявляет он, вы обнаружите, что
зрелым людям обычно кажется, будто во времена их юности жилось лучше (народ
был честнее, рыба крупнее, и т. д.). Молодые с ними, естественно, не
соглашаются, однако, повзрослев и поумнев, сознают свою ошибку и начинают
говорить то же самое.
Нет такой культуры, которая не тосковала бы об утраченном Золотом Веке.
Самые выдающиеся гении - от неизвестного автора "Слова о полку Игореве" до
Лопе де Вега - сознавали свое ничтожество по сравнению с титанами былых
дней.
При советской власти, когда подавляющее большинство населения верило в
светлое будущее, мысль Маркионова прозвучала бы неубедительно, но в наши дни
афер, зачисток и отрезаемых голов, когда прошлое представляется радужным,
настоящее - черным, а грядущее - смутным, нам трудно что-либо возразить
ересиарху, и он этим пользуется вовсю.
Можно, конечно, спросить Маркионова: "А как же научно-технический
прогресс?" - но лучше так не делать. При одном только слове "прогресс" в
бывшем монтировщике сцены пробуждается Вольтер и слог его обретает
изысканную язвительность:
"Сидя в вагоне, порой не сообразишь, который поезд тронулся: твой или
соседний? Вот и в жизни тоже: смотришь и пытаешься уразуметь, то ли техника
вокруг совершенствуется, то ли мы деградируем".
Прогресс железяк сопряжен с регрессом человека. На ехидный вопрос,
каким образом человек, деградируя, ухитряется изобретать все более сложные
механизмы, Маркионов отвечает, что с точки зрения Бога все обстоит наоборот:
отказываясь от очередной железяки, человек становится умнее. А на робкое
замечание о пользе науки и техники бывший монтировщик с маху отрубает:
"Когда костыль становится ненужен, его отбрасывают".
Затем, внезапно притянув за уши к своим рассуждениям еще и теорию
расширяющейся Вселенной, ересиарх подбивает итог: с каждым мгновением
мироздание становится больше и хуже. Но это нисколько не огорчает
Маркионова. Скорее радует. Для Бога-то оно с каждым мгновением становится
меньше и лучше.


История по Маркионову

Естественно, что при таком подходе Библия для Маркионова открывается не
"Бытием", а "Апокалипсисом", являющимся, по его мнению, пророчеством о
предстоящем создании нашего мира. Несмотря на обратный ход событий и
некоторую вольность изложения, картина складывается вполне правдоподобная:
жуткие порождения генной инженерии, совершенная и смертоносная военная
техника, вконец расшатанная экология, прочие прелести. Пекло творения.
Именно так, согласно учению Маркионова, мироздание выглядело
изначально. Несоразмерно огромное, противоречивое, поражаемое природными и
техногенными катастрофами, оно было почти нежизнеспособно.
Завершив этот невообразимый по размерам и небрежности черновик, Бог
ужаснулся содеянному и принялся его перелицовывать. Тут-то, по словам
Маркионова, и выяснилось самое неприятное обстоятельство: контрамоция. Мало
того, что мир сотворен неудовлетворительно, он еще и существует не в ту
сторону!