"Евгений Лукин. Нон-фикшн: В защиту логики (Заметки национал-лингвиста)" - читать интересную книгу автора

попробую.


Первая встреча

1982 год, февраль. Неуверенный в себе, робко приближаюсь к воротам
особняка на Воровского (ныне Поварская) 2, где должны собраться будущие
участники первого Малеевского семинара. У ворот небольшая толпа. Они? Да
нет, непохоже... Ну какие же это к черту фантасты! Вон тот - откровенный
бандеровец: высокая смушковая шапка набекрень, нервно подергивающийся
пшеничный ус, из-под короткого полушубка что-то выпинается - вероятно,
обрез. А тот - и вовсе явное лицо кавказской национальности: низенький,
плотный, черноусый.
Прикинувшись случайным прохожим, миную странную компанию, но дальше
улица, можно сказать, пуста. Останавливаюсь в сомнении. В конце концов
кавказцы тоже люди - почему бы им не писать фантастику? Возвращаюсь с
независимо-рассеянным видом (я здесь, знаете ли, прогуливаюсь). Собираю волю
в кулак:
- Э-э... будьте любезны... Тут где-то... мнэ-э... по идее... собираются
фантасты...
- Это мы, - отвечает мне лицо кавказской национальности, оказавшееся
впоследствии Борисом Штерном.


Ни слова по латыни

А как, кстати, должен выглядеть писатель-фантаст? Чем он вообще
отличается с виду от сермяжного реалиста? Ну, понятно, перво-наперво
интеллектом! Поэтому, оказавшись в Малеевке, участники семинара поначалу
ходили осанистые, выкатив грудь, а уж изъяснялись исключительно с помощью
латинских цитат и слова "инфернальный". Матерки в речи начали пропархивать
лишь на второй-третий день. (То ли дело братья по разуму -
писатели-приключенцы! Эти надрались в первый же вечер и пели со слезой под
гитару: "Сидел я в тихознайке, ждал от силы пятерик...")
Так вот, на этом высокоинтеллектуально-рафинированом фоне Боря Штерн
просто не мог не броситься в глаза. Он никогда ничего из себя не строил.
Никаких латинских цитат, никаких выкаченных грудей. Цены себе не набивал:
"Принимайте меня таким, каков я есть". И это при том, что уже тогда равных
ему авторов в нашей юмористической фантастике не было. Да и сейчас тоже.
Разве что Миша Успенский.


Задолго до гласности

Наставник группы Евгений Львович Войскунский (военная выправка, темный
клубный пиджак с металлическими пуговицами, низкий глубокий голос капитана
дальнего плавания):
- Боря, вы уже выбрали, что будете читать?
Боря (сияя):
- "Производственный рассказ номер один"!