"Евгений Лукин. Нон-фикшн: В защиту логики (Заметки национал-лингвиста)" - читать интересную книгу автора

фарцовщик, да еще и не раскаявшийся! И нигде не сказано о руководящей роли
партии! И светлое будущее, куда герой наш с дура ума попадает,
подозрительное какое-то. Ой, а коммунистическое ли оно? Зарубят ведь
повестушку-то...
Выхожу на 13-м, а там стоит перекуривает хороший знакомый, работавший
недавно в "Волгоградке". Румяный такой, полный, улыбчивый.
- Саша, где тут цензор сидит? - спрашиваю осторожненько.
- Это я, - приветливо отзывается он.
- Вижу, что ты. Цензор где?
- Ну вот... перед тобой...
Немая сцена.
- Рукопись... у тебя?
- У меня.
- И?
- Что "и"? Прочитал - иди забери.
- Куда?
- Куда-куда! В печать!
Какая была красивая мрачная легенда! А что оказалось? Сидит человек в
каморке, елозит пальцем по списку одиозных фамилий и нерасформированных
полков. Нету? Значит, в печать. Какой ему смысл за те же деньги гробить
зрение и ловить черную кошку в темной комнате, если точно известно, что
материалы на 13-й этаж поднимаются уже идеологически выдержанные, так
сказать, дистиллированные...
Позвольте, позвольте! А кто ж их доводил до идеологически
дистиллированного состояния?
Да все, через кого они проходили. Начиная с автора и кончая редактором.
Каждый сам себе цензор, ибо карьера дороже. Как говаривал сатирик: "Благо
странам, которые, в виде сдерживающего начала, имеют в своем распоряжении
кутузку, но еще более благо тем, которые, отбыв время кутузки, и ныне носят
ее в сердцах благодарных детей своих".
Думаю, не будет ошибкой сказать, что цензура как явление представляет
собой единую редакционную политику. То есть достаточно выстроить издателей -
и вот она вам, всероссийская цензура, независимо от того, сидит или не сидит
на 13-м этаже служащий со списком табуированных имен. (Имя-то заменить,
согласитесь, труда не составит. А читатель уж как-нибудь сам затабуирует.)
Тут, конечно, могут снова поддеть: да, но в 1984-м идеологический наезд
на супругов Лукиных - был?
Был. Только вот ведь какая незадача: ни при чем тут цензоры. То ли не
вчитывались они в наши опусы (фантастика - она и есть фантастика), то ли не
желали вчитываться (зарплату же все равно не прибавят). Зато от зоркого
глаза собратьев по перу не убережешься. Именно они, внимательнейшим образом
все изучив, накатали на нас внутренние рецензии с обвинениями в
антикоммунистической направленности творчества да еще настучали в обком и в
комитет. Вот тогда-то припомнили нам и героя-фарцовщика, и дыру во времени,
которая ведет, оказывается, вовсе не в будущее, а прямиком на Запад, и даже
клевету на В. И. Ленина, уж не знаю, в чем она состояла.
И, если вдруг некто маститый-простатитый начнет во всеуслышание
стонать, как его угнетала советская цензура, попросите назвать фамилию
цензора. Тут же выяснится, что в виду имелся редактор, рецензент, короче
говоря, такой же литератор, как и сам пострадавший. И еще одна