ГЛАВА 6

После случая с бельевой веревкой и после двух крепких Тимкиных оплеух Яшка два дня отсиживался дома, боясь еще более жестокой расплаты. Он валялся на диване, читал, пытался рисовать, но все это ему настолько надоело, что он, наконец, махнул рукой: «А, будь что будет!» И пошел на улицу.

Во дворе в последнее время стало как-то пусто и скучно. Многие ребята уехали в пионерские лагери, часть – в деревни, если, конечно, у них были там родственники. Остальные же слонялись по двору, как сонные мухи, и умирали от безделья. Поэтому Яшка был встречен с восторгом.

Алька, который сидел на ограде и по обыкновению стучал пальцем по голове, издал радостный рык и слетел на землю.

– Здорово, Яшка. Ты где пропадал?

– Здорово, Ватсон. – Яшка небрежно вынул из кармана плитку шоколада, отломил кусочек и, кинув в рот, докончил: – Где был, там меня больше нет. Доволен?

Подошли Котька Блинчиков и худой нескладный Димка Удодов по прозвищу «Дай, а?» Это прозвище он получил за привычку постоянно клянчить у ребят все, что увидит. Выбежит кто-нибудь из дома с куском хлеба, Димка туг как тут: «Дай, а?» Увидит в руках гвоздь и снова протяжно ноет: «Дай, а?», хотя этот гвоздь ему совершенно не нужен.

Первое, что заметил Димка, подойдя к Яшке, – это то, что он жует. Не здороваясь, не узнав, что Яшка ест, Димка сразу протянул руку и сказал:

– Дай, а?

Яшка отвернулся, будто не слыша Димку, но тот настойчиво повторил:

– Дай, а? Ну хоть маленько. Жалко, да?

Яшка, наконец, не выдержал.

– Чего тебе дать?

– То, что ешь, – торопливо проговорил Димка.

Тогда Яшка молча достал шоколад, отломил кусочек, протянул Димке. Тот хотел было взять, но Яшка быстро пронес шоколад возле Димкиного носа и ловко закинул его в свой рот. Димка лишь облизнулся. Все засмеялись. А Котька сделал вид, что просто закатывается со смеху.

– Вот так Яшка! Вот ловкач!

Смеется Котька над одураченным Димкой, а не прочь бы и сам отведать Яшкиной шоколадки. Но он знает, что таким способом, каким всегда просит Димка, у Яшки ничего не выпросишь. У Котьки есть свой прием: он в лоб дела не делает, а постепенно подбирается к тому, что хочет.

– Ну, как? – захлебывался Котька, хотя смеяться ему не очень хотелось. – Вкусная шоколадка, Димка?

И снова стал корчиться, всхлипывать, будто совсем изнемогает от смеха. Все знали, что Котьке совсем не смешно, а выдавливает смех из подхалимства. Знал это и Яшка. Но ему все равно нравилось, когда Котька так заискивал перед ним.

– Ну, довольно, Котька, – пренебрежительно остановил Яшка и дал ему кусочек шоколада.

Котька схватил его и победоносно взглянул на хмурого, обиженного Димку. «Видал, как надо?» – говорили его бледно-серые глаза. Яшка подумал малость и дал кусочек еще Альке. Больше никому не дал, засунул остаток шоколада в карман.

– Ну, чем займемся, ребята? Вы во что играли?

– Ни во что, – махнул рукой Алька. – Скукота, аж противно.

Кислые физиономии остальных ребят без слов подтвердили правоту Альки.

– Надоело все. Может, ты, Яшка, придумаешь что?

Яшка стоял задумчивый и гордый. Ему приятно было, что все ждут от него какой-нибудь забавы и исполнят все, что сейчас прикажет он, Яшка.

– Эх, вы, курицы мокрые. Идем на стройку сторожа дразнить.

Ребята обрадовались. Черт знает, почему им в голову не пришла эта простая мысль!

Стройка – самое опасное и увлекательное место. Во-первых, она близко: пересек двор, пробрался по пустырю, перелез через дощатый забор и гуляй по еще не достроенному громадному дому. Во-вторых, там можно кое-чем поживиться: гвоздями, досточками и рейками, разноцветными плитками. Да мало ли всякого добра на стройке! И, в-третьих, что считалось самым главным, это разозлить сторожа и вовремя убраться от него. Но уж если сторож поймает, как однажды поймал Тимку Королькова, то так надерет уши, что неделю будут синие и пухлые, как вареники.

Пока ребята переходили двор, к ним присоединилось еще несколько мальчишек.

– Куда идете?

– На стройку, – небрежно отвечал Яшка.

– На стройку? Вот здорово! И мы с вами.

По двору полетел радостный клич:

– Ребята, айда на стройку! Сторожа дразнить будем.

Собралось человек пятнадцать.

У забора остановились. Яшка отыскал широкую щель и приник к ней. Минуты две он молча наблюдал за стройкой, потом сказал:

– Никого нет. Можно перелазить.

Прячась за штабели досок, за кучи кирпича и строительного мусора, искатели приключений пробрались к ближнему дому. А тут, почувствовав свободу, ринулись с гиком по лестничным переходам и трапам на верхние этажи. Яшка, представив себя главарем пиратов, а дом купеческим кораблем, который захватили пираты, неистовствовал, носился по строительным лесам, довольно жидким переходам и свирепо размахивал железным прутом.

– Вперед! Бей купцов! Бей толстопузых! – и хлестал прутом по чему попало.

Остальные «пираты», глядя на Яшку, тоже вошли в азарт. Они вооружились кто чем мог и громили «купцов» на всех этажах… Особенно яростный «бой» выдержали «пираты» на пятом, еще не достроенном этаже. Яшка выворачивал из стен еще не успевшие схватиться цементом кирпичи и швырял их вниз. Но тут появилась новая опасность: к бригантине незаметно подобрались пироги людоедов из племени ньям-ньям. Грозила неминуемая гибель: людоеды готовились живьем слопать всех «пиратов».

– Тревога! – не своим голосом заорал Яшка. – С левого борта людоеды!

– Где, где? – закричали ребята.

– Там! – указал Яшка вниз. – Бей их.

С дома с новой силой полетели кирпичи и доски.

– Выкатывай пушку! – закричал Яшка. – Не то нам крышка.

Ребята на секунду остановились, с недоумением уставились на Яшку: какую еще пушку он придумал? Но все стало ясно, когда увидели, как он пытается сдвинуть тяжеленную железную тачку.

«Пираты» бросились на помощь.

– Не сюда, – командовал Яшка. – Катите к краю! Людоеды врываются уже на палубу.

Ребята, пыхтя, спотыкаясь, тащили «пушку». Когда она была на самом краю, Яшка рявкнул:

– Огонь! Сталкивайте тачку!

Тачка, ударяясь о стены и гремя, устремилась вниз. Ребята увидели, как она ухнула прямо в штабель рам, как полетели от них в разные стороны щепки.

– Ура! Вот это бомбочка! Будут знать, как…

Но тут ребята увидели, как в подъезд вбежал сторож. Словно ураган подхватил и понес ребят на другой конец дома. Там они стремительно спустились по лестничной клетке вниз и помчались к забору. Яшка оглянулся, сторож стоял наверху дома и смотрел на ребят. Показалось, что он поднимает ружье и целится прямо в Яшку. По спине пробежал неприятный холодок. «Сейчас пальнет!» Яшка, не помня себя, перевалил через забор и пустился по пустырю к дому.

Когда ребята вбежали во двор, Яшка еле перевел дыхание.

– Разбегайся и молчок. Чтоб никто ни звука. Зря вы тачку сбросили. Влетит теперь вам.

– Так ведь это ты придумал! – возразил кто-то.

– Я ее не сталкивал. А, во-вторых, у вас головы есть или нет?

Ребята понуро разошлись по домам и там сидели, смирные и послушные. Все ждали, что вот-вот откроется дверь и нагрянет сторож.

Но вот прошел день, наступал вечер.

Яшка и Котька встретились часов в пять.

– Ну, кажется, пронесло, – весело сказал Котька. – Я думал, искать нас станут.

– Куда там – искать! – презрительно бросил Яшка. – Сторож, пожалуй, и не разглядел никого из нас. Да если бы и разглядел, неужели по всем квартирам ходить бы стал? Моя мамахен, например, не пустила бы его и на порог.

– А здорово все-таки повеселились? Верно? – захихикал Котька. – А пушка-то? Так грохнулась, что, наверное, все рамы переломала.

Яшка самодовольно улыбнулся.

– Со мной не пропадешь. Я еще не такую штуку придумаю… В это время к ним подбежал Алька, бледный и растерянный.

– Ребята – беда! Милиция пришла. Что делать?

Яшка и Котька стали белее снега. Котька втянул голову в плечи, будто его собирались бить, и беспокойно забегал по сторонам глазами. А главарь «пиратов» хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Он открыл рот, да так и стоял с минуту, словно подавился. Неожиданно на тротуаре появился участковый уполномоченный лейтенант Ливанов. Ребята хорошо знали его. Он твердо и размашисто шагал прямо на них. Рядом семенила домоуправ Агния Петровна и что-то рассказывала лейтенанту. «Пираты», не сговариваясь, кинулись в разные стороны.

Вскоре на дверях каждого подъезда появились объявления, в которых извещалось, что в семь часов на детской площадке состоится родительское собрание. Участники налета чувствовали себя очень скверно – все понимали, что над ними собирается гроза. Они кто дома, кто в укромных уголках двора сидели и поджидали роковой час. И он наступил.

Первыми на детскую площадку пришли Агния Петровна, Ливанов и незнакомый толстый длинноусый мужчина. Позже ребята узнали, что это начальник строительства. Потом заспешили родители. Как ни боялись ребята возмездия, но находиться в полном неведении, не знать, что им готовится на собрании, они не могли. Поэтому постепенно все собрались поблизости.

Говорил длинноусый. Он долго рассказывал о своей стройке, о какой-то материальной базе, которая, «к сожалению, очень недостаточна», о том, что дети уже не раз бедокурили на строительной площадке и нанесли немалый ущерб.

Потом слово взял лейтенант. Он, молодой, высокий, быстро вышел на средину. Его белые погоны блеснули на солнце, словно две маленькие молнии.

– Товарищи, – отчетливо сказал лейтенант, – случай на стройке очень прискорбный. Он говорит о том, что мы плохо следим за нашими детьми. Мы все отлично понимаем, к чему может привести подобная безнадзорность… Сегодня дети без злого умысла, ради баловства, уничтожили материальные ценности, а завтра… завтра они при стечении обстоятельств совершат уголовное преступление…

– Ого! – прошептал Алька, и надо сказать, что ему не особенно по вкусу пришлась фраза лейтенанта. – Это мы-то можем совершить преступление?!

Оглянулся на ребят. Они стояли хмурые, унылые. Яшка был непривычно молчалив. Димка Удодов, который, к своему великому счастью, не принимал участия в налете на стройку, теперь с веселым и независимым видом злорадствовал:

– Эх, дадут сегодня кому-то! Эх и лупцонут сегодня кого-то!

И тут же получил по шее такую затрещину, что даже присел. А Ливанов продолжал:

– Да, от хулиганства до преступления – один шаг. И то, что произошло на строительной площадке, уже больше, чем хулиганство: дети нанесли большой ущерб. Этот проступок, вы сами понимаете, товарищи родители, мы не имеем права оставить безнаказанным…

У ребят все замерло в груди, особенно, когда увидели лица взрослых. Такие лица, все по опыту знали, не предвещают ничего приятного. А лейтенант, словно нарочно, подливал масла в огонь.

– Пока не поздно, мы должны очень серьезно подумать о досуге наших детей. Об их интересах и увлечениях. И еще. Убытки, нанесенные стройке, должны быть возмещены. Это сделают родители, дети которых принимали участие в уничтожении материальных ценностей.

На площадке воцарилась тишина. Родители сидели хмурые, озабоченные.

– Вот так подразнили сторожа, – уныло произнес – Алька. – Ух, и будет мне!

– Не умирай раньше времени, – буркнул кто-то. – Слушай, вон Яшкина мать что-то говорит.

– Я не согласна с такой мерой, чтобы родители возмещали убытки. Нужно еще доказать, что это дети изломали ваши, как их там, – материальные ценности, а не сами строители. Может быть, они валят с больной головы на здоровую. Это во-первых. А во-вторых: где был сторож? Куда он смотрел? Почему не прогнал детей? Это я говорю в защиту тех, кого товарищ из милиции обвиняет. Мой ребенок не мог участвовать в этом гадком деле. Он находился весь день дома…

На площадке сразу стало шумно. Заговорили почти все:

– Вас, товарищ Коржнева, никто не уполномачивал говорить в нашу защиту…

– Мы вполне доверяем товарищу Ливанову…

– Зачем же ставить так вопрос? А с детьми пора, товарищи, что-то делать…

Котька Блинчиков хихикнул, кивнув в сторону собрания:

– Видал, как разговорились. Тетя Лена сразу нос утерла милиционеру.

Алька разозлился.

– Себе утри нос, вечно шмыгаешь. – Потом обернулся к ребятам. – А где тут «ребенок»? Ах, вот ты!

Яшка весь передернулся от злости и обиды. Так бы и трахнул по круглой Алькиной голове, да нельзя – ребят много.

А Алька, этот добродушный и закадычный Яшкин приятель, вдруг окончательно взбеленился. Подошел к Яшке и проговорил:

– Слушай, Яшка, если с нас высчитают деньги, а с тебя нет – бить будем! Понятно?

Яшка криво усмехнулся.

– Ты что ли?

– И я.

– Видали мы таких… – Хотел еще что-то сказать, но повернулся и торопливо пошел к дому.

Алька долго смотрел ему вслед, потом сплюнул и пробормотал:

– Ишь какой! «Ребенок». Молчит, будто и в самом деле не ходил дразнить сторожа.

Собрание кончилось. Ребята поплелись по домам. У многих в этот вечер ныло сердце в предчувствии крепкого нагоняя.