"Путь бойца: Правдивая история о Брюсе Ли" - читать интересную книгу автора (Ли Линда)

Глава 8

"За всю мою жизнь, – заявил Стерлинг Силлифант,- ни один мужчина, ни одна женщина не могли взволновать меня так сильно, как Брюс". Это было вполне естественно, конечно, что Брюс обратился за помощью к Стерлингу и Джеймсу Коберну, когда у него возникла идея фильма, основанного на воинских искусствах, который впоследствии получил название "Молчащая флейта".

Оба они были его учениками, оба они в течение долгого времени являлись его неофициальными советниками, оба имели высокий авторитет в кино и на телевидении. Все трое были сильно увлечены кунг-фу и хотели сделать фильм на эту тему. В начале 1969 года они наняли писателя, чтобы тот написал им сценарий. Но, к сожалению, этот сценарий имел лишь отдаленное сходство с выдвинутыми Брюсом идеями и не содержал ни одного момента, который они втроем задумали. Тогда они обратились за помощью к племяннику Стерлинга, Марку, он тоже писал сценарий. И снова неудача. Совсем отчаявшись, трое мужчин решили засесть за это дело сами. Это было – любви творение, так как не было никакой гарантии, что по их сценарию кто-нибудь захочет снять фильм. Но в течение нескольких месяцев они собирались три раза в неделю, поклявшись друг другу в том, что они не позволят ничему и никому вторгнуться в их распорядок, при этом не принимались в счет никакие объяснения и извинения, включая работу и семью. И все это до тех пор, пока сценарий не будет готов. Стерлинг затем подшлифовал черновой вариант, после чего отдал его в "Уорнер Брозерс". Студия одобрила его, но сделала оговорку в условиях контракта, сводящуюся к тому, что фильм должен быть снят только в Индии. Дело в том, что Индия должна была им выплатить огромные суммы за показ американских фильмов, но индийское правительство было не в состоянии это сделать, а поэтому представляло бесплатно свою территорию американским кинокомпаниям.

Индия была, конечно, совершенно не подходящим местом для китайской истории, но трое мужчин отважно взялись за дело, надеясь в основном на везение. "Имя" Джима Коберна было основным в списке актеров фильма, но Брюс, исполняющий в нем сразу пять ролей, естественно, был в нем доминирующей фигурой. Вместе они провели в Индии 3 недели, пытаясь найти подходящее место. Джим Коберн считал, что ни одно из виденных ими мест не отвечает артистическим требованиям. В целом поездка получилась далеко не развлекательной, все были утомлены. Брюс, где бы он ни появлялся, везде производил сенсацию. Он приводил всех в восторг, и сам получал удовольствие, выступая перед публикой, основу которой составляли подростки. Он демонстрировал технику кунг-фу и свои коронные трюки. Индия сама является страной с историей воинских искусств, уходящей далеко в глубь веков. И Брюсу было очень интересно посмотреть на местных специалистов.

Однажды он встретился с группой людей, практикующих воинские искусства, познакомившись с ними, он начал с того, что сказал [Давайте посмотрим на то, что вы умеете?] Как вспоминает Джим Коберн, все вокруг моментально пришло в движение и превратилось в не вообразимый хаос. Их было 9 человек молодых парней, и каждый из девяти словно вдруг решил отправить своего партнера к праотцам – они дико орали и яростно колотили друг друга. Брюс замахал руками и закричал [Эй, остановитесь хоть на секунду – вы же на самом деле покалечите друг друга]. Вы знаете, что на самом дело было довольно смешно, так это то, что эти парни совершенно ничего не знали о самозащите, у одного из них кровь текла ручьем из разбитого рта. [Нет, не то! – закричал Брюс, – посмотрите, вот что я имел в виду].

И так без разминки Брюс преподал им небольшой урок. К концу представления они смотрели на него с благоговейным страхом. Они даже не предполагали, что такое возможно. Когда Брюс закончил, все эти парни упали перед ним на колени. Да, да, именно так. Смысл этой встречи заключался в том, чтобы среди местных найти парней, которых можно было бы использовать для съемок. [Бессмысленно, – сказал Брюс своим партнерам, – мне потребуется затратить на них 3 года, прежде чем они поднимутся до нужного мне уровня].

Три недели непрекращающейся жары, постоянные переезды с места на место и все более увеличивающееся чувство бесполезное их пребывания в Индии, привело к тому, что между тремя мужчинами стали возникать трения. Стерлинг говорит, что тогда он впервые обнаружил, что Брюс порой, не менее капризен, чем любой другой актер.

Проблема возникла, прежде всего, из-за того, что во всех больших отелях Джеймса Коберна обслуживали, как [кинозвезду], по высшему классу, в то время как Брюс и Стерлинг должны были довольствоваться всем второсортным. Однажды Брюс не выдержал и стал требовать у Стерлинга, чтобы условия для всех троих были одинаковыми. Стерлинг попытался убедить Брюса в том, что отношении к Брюсу хозяев отелей никоем образом не преуменьшает того уважения, которое испытывает к нему Стерлинг.

Стерлинг также попытался заставить Брюса смотреть на происходящее более реалистично. До сих пор Брюс для него был просто ифу (учителем), философом, теперь же Брюс решительно заявил о том, что придет день, и он станет еще большей звездой, чем Джим Коберн или Стив Мак Квин.

[Тогда я ему сказал, что это невозможно, – говорит Стерлинг, – что он – китаец, живущий в мире, которым правят белые люди. Но я ошибался – и как! В конце концов, он доказал это всем]. В [Молчащей флейте] было много эпизодов, которые отражали жизнь Брюса.

Сценарий рассказывал об эволюции, которая произошла с одним молодым парнем в ходе его занятий воинскими искусствами, о трудностях, которые он испытал из-за своего эгоизма и смелости, которою он воспитал в себе в жестоких смертельных схватках, и в финале о его духовном перерождении. В одном эпизоде Брюс говорит: [Я совершенно не представляю того, какие испытания еще ожидают меня впереди. Меня все еще мучают сомнения, много сомнений, но каким образом я без дальнейшей борьбы смогу разрешить их?].

Брюс испытывал сильное волнение, работая над [Флейтой], он считал, что это будет идеальная роль для его дебюта. Он предсказывал кунг-фу мировую известность и популярность, и он верил в то, что он является именно тем человеком, который сможет познакомить мир с кунг-фу посредством кинематографа.

Он отчаянно пытался отснять фильм о кунг-фу в Индии, но в итоге [Уорнер Брозерс] отказались от этой затеи. Несколькими годами позже, когда Брюс уже стал мировой сенсацией, и самые заманчивые предложения обрушились на него со всех сторон, Джим и Стерлинг попытались вернуться к [Флейте]. Джим прилетел в Гонконг с тем, чтобы поговорить об этом с Брюсом. Но теперь уже Брюс был человеком, от которого зависели все кардинальные решения, и он сказал – [нет]. Стерлинг и Джим были оскорблены поведением Брюса, им даже показалось, что он над ними издевается. Но, в конце концов, именно Брюсу принадлежала идея [Флейты]. В то время (1973 г) слишком много всего навалилось на Брюса, все хотели заполучить его, а роль свою во [Флейте] он уже рассматривал как шаг назад. Брюс был совершенно уверен в том, что обижался в данном случае им не на что. Ситуация изменилась, он понимал и верил в то, что Джим и Стерлинг, будучи опытными профессионалами, поймут вскоре, что если бы они оказались на его месте, то решение было бы точно таким же.

Конечно, Джим и Стерлинг продолжали также любить Брюса, как и раньше. Джим был среди тех, кто нес гроб с телом Брюса в Сиэтле, он же произнес там и прощальные слова.

Когда Брюс (он взял Брзндона с собой) ненадолго вернулся в Гонконг в 1970 году навестить мать, помочь ей перебраться в Америку, то он был совершенно ошеломлен оказанным ему приемом.

Он даже и не подозревал о том, насколько он популярен в Гонконге. Он не знал ничего и о том, что [Зеленый шершень] является самым популярным телешоу в Гонконге и Южной Азии, а он – любимым героем.

Теперь же он вдруг обнаружил, что грудь каждого китайца раздувалась от переполняющей ее гордости за своего земляка, достигшего такого успеха в Америке. Газеты требовали интервью с ним, теле и радиосотрудники подсовывали к его лицу со всех сторон микрофоны. Он был приглашен на телевидение. Те старые кинофильмы, в которых он снялся еще до отъезда в Нью-Йорк, снова стали очень популярными у гонконгских зрителей.

Как вспоминает Джим Коберн [Брюса принимали как короля Гонконга. И когда он появился перед камерами, все чуть не поумирали от восторга].

Он произвел фурор во время интервью, он проявил все свое остроумие и шарм. В заключение, он поднялся с кресла и преподал первоклассную демонстрацию своего искусства. Я уверена, что миллионы телезрителей пооткрьвали рты от удивления. Пять дюймовых досок были подвешены на веревках, и Брюс, стремительно разворачиваясь от одной к другой, мгновенно разбил четыре из них боковым ударом ноги (еко). В то время как аудитория еще продолжала восторженно аплодировать, Брюс вывел к камерам маленького Брэндона (ему было тогда пять лет) и тот тоже сломал несколько досок

Исключительно теплый прием, оказанный Брюсу в городе, где он вырос и воспитывался, несомненно повлиял на последующее решение Брюса вернуться позже в Гонконг. Но, тем не мене, больше возможностей для успешной карьеры все же было в Голливуде. Ведь там был отснят первый эпизод фильма [Лонгстрит], там же были и его богатые клиенты.

Учеников себе он набирал по тому же принципу, что и раньше: в одной журнальной статье он приоткрыл причины, которыми он руководствовался при выборе себе учеников. Он сказал [Учитель не должен зависеть от выбранной им навсегда методики преподавания, и напротив, он должен изучать каждого ученика, с тем, чтобы пробудить в нем его индивидуальность, помочь ему выразить себя и духовно и физически, в конечном счете, с учеником необходимо составлять одно целое. Такое преподавание не является преподаванием в общепринятом числе, оно требует от учителя высокой пластичности и восприимчивости его разума, что в настоящее время встречается нечасто.

В то же время серьезных и упорных учеников найти тоже чрезвычайно трудно. Большинство из них – пятиминутные энтузиасты, некоторые из них приходят с дурными намерениями, к несчастью большинство из учеников приводят ко мне после того, как они уже тренировались под чьим-либо руководством, а потому уже сформировались].

Как говорит Эдриан Маршалл: [Брюс не набирал себе учеников только потому, что кто-то из них является знаменитостью, или потому, что они могли платить за занятия любые деньги. Его интересовала только серьезно относящиеся к своему делу ученики, ему не хотелось быть придворным шутом].

Но тут вдруг в его жизни произошли большие изменения, которые заставили его прекратить преподавать и головокружительным вихрем вынесли его на звездный небосвод огромного успеха. Первый эпизод фильма [Лонгстрит] – [Тао Джит Куне До] Брюса потряс телезрителей Америки. Шоу оказалось настолько хорошим, что составители телепрограмм решили открыть им осенний сезон – время самой жестокой конкуренции между телекомпаниями, так как лето уходит, быстро темнеет, и телезрители рано усаживаются у маленьких экранах в своих квартирах, все жаждут развлечений. Брюс, по версии Стерлинга, имел возможность не только продемонстрировать в фильме смертоносную эффективность кунг-фу, но также мог приоткрыть и философские принципы, лежащие в основе этого искусства так, например, когда Джеймс Францискас – этот безрассудный детектив попросил Брюса обучать его Кунг-фу.

Брюс ответил: [Я не могу научить тебя, я могу только помочь тебе раскрыть себя]. Позже он говорит Лонгстриту: [Ты должен научиться переносить поражения, ты же, как и большинство людей, хочешь научиться побеждать].

Отчеты в прессе и даже в таких авторитетных газетах как [Нью-Йорк Таймс] и [Лос-Анджелес Таймс] были почти все без исключения превосходными. Они совершенно отличались от тех, которые Брюс получил за роль Като. Тогда его техника кунг-фу была определена как что-то совершенно новое и потрясающее, но Брюс, как актер, был полностью проигнорирован. В этот раз акцент был сделан на актерском таланте Брюса. Это чрезвычайно его обрадовало. [Первый раз в жизни я прочитал рецензию о моей актерской игре], – сказал он репортеру журнала [Файтинг Старз]. Одно из главных заблуждений в отношении Брюса было то, что многие считали, что ему самому ничего не нужно было предпринимать, так как успех ему был гарантирован самой природой, которая наделила его исключительными талантами. Конечно, он был талантлив, но мне всегда казалось, что слишком мало внимания люди уделяли тому, насколько много и упорно он работал, чтобы улучшить и довести до совершенства свои природные данные. Я не знаю и никогда не слышала о каком-либо практикующем кунг-фу человеке, кто бы тренировался больше чем он. Теперь же он набросился на актерскую деятельность с той концентрацией, на которую способен лишь человек, в котором энергия клокочет как в топке. Талант рано или поздно должен найти себе выход: создать себе свои собственные возможности для лучшего применения, это как профессионал-убийца – рано или поздно он выстрелит.

Что касается Брюса, то мне кажется, что жгучее желание, так как Брюс был движим жгучим желанием, создало для него не только возможности, но и произвело на свет его таланты.

В то время как он был занят [Лонгстритом], кинорежиссеры и продюсеры Востока стали проявлять к нему определенный интерес, и вскоре он обнаружил, что многие из них хотят его заполучить. [После того, как я покинул Гонконг, – сказал Брюс в интервью [Файтинг Старз], – люди из кинобизнеса стали постоянно названивать мне по телефону. Эти парни начинали звонить мне рано утром и продолжали свою беседу со мной даже на улице, так что часть наших переговоров могли слушать уличные зеваки. В конце концов, меня однажды спросили, не соглашусь ли я сниматься в Гонконге? Когда я ответил, что если цена будет подходящей, то я соглашусь, мне тут же начали звонить продюсеры из Гонконга и Таиланда].

С этого момента события резко ускорили свой бег. Почта, которую стал получать от своих поклонников Брюс, была много больше той, что получал снявшийся в главной роли Джеймс Францискас. Голливудские студии и их продюсеры, в конце концов, заметили Брюса. Даже [Уорнер Брозерс] вдруг уловили, что воображение публики было захвачено кунг-фу, после чего они решили отснять на эту тему многосерийный телефильм. Брюс сам обдумывал фабулу фильма, главная роль в котором отводилась монаху монастыря Шаолинь, приехавшему в Америку и ставшему там позже участником удивительных событий. [Уорнер Брозерс] установили с Брюсом контакт, и он включился в работу над фильмом. Он дал им много интересных идей, которые в дальнейшем нашли свое отражение в фильме, получившем самые лестные отзывы от зрителей. Фильм назывался [Кунг-Фу], в данной роли снялся Давид Каррадин.

В целом Брюс очень страдал, когда получил категорический отказ от [Уорнер Брозерс] после того, как он предложил им свои услуги в качестве актера для экранизации серий.

Сложные чувства и большие сомнения испытывал Брюс. Он несколько раз подолгу беседовал с Джимом Коберном, который дал ему много полезных советов, и в частности он говорил: [Парень, послушай, ты собираешься сниматься на телевидении, но ты ведь сгоришь там за один сезон. Телевидение мгновенно [пережевывает] гениев, оно полностью опустошит тебя в серии, состоящей из тридцати эпизодов, телевидение – это пустая трата времени, подумай о том, чтобы сниматься в Гонконге]. Брюс каждый раз пересказывал мне все то, что сказал ему Джим. Конечно, прежде всего, о том, что телевидение дает актеру слишком короткую жизнь, и что ему лучше поехать сниматься в Гонконг, где он будет более специфичным. В то же время сама идея сняться в телевизионных сериях, которые потом будут показаны всей Америке, была несомненно ужасно заманчива для Брюса, и ему очень хотелось сниматься.

Но позже, конечно, он был рад, что не поддался соблазну. Но самым обидным фактом для Брюса было то, что [Уорнер Брозерс] даже не предложили ему сниматься в телефильме. Я понимаю, что ни [Уорнер Брозерс], ни [Эй Би Си] не собирались давать в своих сериях Брюсу главную роль, они считали, что он слишком невелик ростом, слишком китайский, что он не является тем актером, имя которого способно притягивать к себе внимание зрителей, что он слишком неопытен. Я сомневаюсь даже в том, что они хотя бы собирались испытывать его, несомненно, они не видели в нем человека, наделенного исключительным талантом. Возможно, что они не предполагали того, что китаец может стать героем для белых людей. Стерлинг Силлифант инстинктивно чувствовал то же самое, несмотря на то, что уважал Брюса и относился к нему даже с благоговением.

Через своего друга, живущего в Гонконге, Брюс узнал, что Ран Ран Шау – китайский миллионер, который практически единолично основал успешно процветавшую Гонконгскую киноиндустрию и владеющий целой цепью кинокомпаний по всей Южной Азии, хочет предложить Брюсу сниматься у него. В конце концов, Брюс получил от него это предложение, и хотя и раньше было много разговоров о возможности заключения контракта с Брюсом, тем не менее, это было первое реальное предложение, которое он получил. Когда Брюс познакомился с условиями контракта, то он горько рассмеялся, Ран Ран Шау предлагал ему две тысячи американских долларов за фильм, кроме того Брюс знал, что Шау будет настаивать на том, чтобы он подписал с ним долгосрочный контракт (обычно Шау нанимал актеров или актрис сразу на шесть лет и производил на свет свои фильмы, затрачивая на каждый менее 40 тысяч долларов).

Однажды Брюс, по мнению Шау, [зашел] в своих требованиях слишком далеко, а именно, пытался связаться с Шау с тем, чтобы обговорить детали будущего сценария. Ответ Шау показался Брюсу излишне покровительственным – Шау передал своему секретарю: [Скажи ему, чтобы он пришел ко мне, я думаю, нам с ним говорить особенно не о чем, и так все будет о'кей].

Брюс почувствовал, что его [гладят против шерсти].

Но, несмотря на все свое раздражение, которое он испытывал к продюсерам из Голливуда, Брюс все же верил в то, что его будущее лежит в Америке, в действительности у него даже не было желания возвращаться обратно в Гонконг ни для того, чтобы там работать, ни для того, чтобы там жить. Но тут, словно манна небесная, у него появился шанс, появление которого он так ждал. Раймонд Чоу – продюсер и директор одной из принадлежащих Ран Ран Шау кинокомпаний решил в 1970 году отделиться от Шау и основать свою собственную кинокомпанию [Голден Харвест]. Это был шаг, приведший к жестокому соперничеству и откровенной вражде между Шау и Чоу. Антипатия еще более усилилась, когда Чоу предложил Брюсу сотрудничать с ним. Когда Брюс прибыл в Гонконг, то он публично заявил о том, что он не интересуется политикой местных кинокомпаний, и в этой сваре между Шау и Чоу он не стоит ни на чьей стороне, его занимают только свои собственные интересы. Проявив исключительную прозорливость, Чоу решил послать в Америку своего представителя с тем, чтобы тот ваял у Брюса интервью в Голливуде. Поручил он это сделать миссис Ло Вей – жене одного из своих директоров. Деньги, предложенные Чоу Брюсу, не были большими – 7,5 тысячи долларов за фильм. Это было не слишком много по Голливудским стандартам, но очень хорошо для Гонконга. При этом контракт не был долгосрочным, что было очень важно для Брюса, в условиях контракта оговаривалась работа только над двумя фильмами. Прежде чем подписать контракт, Брюс решил познакомиться поближе с местной кинопродукцией. Как он признался позже – фильмы были ужасны и, прежде всего, тем, что все постоянно дрались и при этом совершенно одинаково. Черт побери, кому такое могло нравиться? Когда вы вступаете в реальную драку, то вы тут же обнаруживаете, что у каждого из дерущихся своя реакция, своя манера, свои излюбленные приемы, именно это и дает возможность актеру проявить одновременно свои бойцовские и актерские способности. Большинство же китайских фильмов слишком поверхностны, и лишь их малая доля заслуживала внимания.

В дальнейшем Брюс снова испытал на себе последствия интриг между Шау и Чоу, это было в тот момент, когда он еще не подписал контракт с Чоу. Ран Ран

Шау еще пытался заполучить Брюса, тогда Раймонд Чоу решил настоять на том, чтобы Брюс прилетел из Америки сразу в Бангкок, где Чоу собирался снимать свой фильм, а не в Гонконг, где Брюса могли бы увести у Чоу из-под носа. Но Брюс категорически отказался: он был решительно настроен отстоять свою независимость и не без причины. Это не был обычный каприз, просто он хотел дать всем понять, что он сам себе хозяин. Таким образом, в июле 1971 года, Брюс приземлился в Гонконге. Он задержался в аэропорту ровно столько, сколько его было необходимо для того, чтобы поздороваться с друзьями и показать всем, что он не собирается быть меткой в этой игре, а затем он отбыл в Бангкок.

Чуть позже того, как он поставил в контракте свою подпись, ему позвонил один из продюсеров с Тайваня. [Этот парень предложил мне разорвать контракт, за это он мне обещал заплатить много больше, чем Чоу, а что касается юридической стороны этого дела, то он утверждал, что все это легко уладит], – сказал Брюс позже в своем интервью журналистам. Эти парни совершенно не знали характер Брюса и его порядочность.

Раз уж он поставил свою подпись, то этого было более чем достаточно. Кроме того, у Брюса было словно шестое чувство, подсказывающее ему, с кем стоит сотрудничать, и кто поможет ему выразить себя полностью. Он понял, что он сможет убедить Раймонда Чоу использовать те идеи, которые Брюс уже давно продумал, начать он хотел с того, чтобы уговорить Чоу сделать фильм о воинских искусствах, практически не используя оружие. В то время китайские фильмы, как правило, пытались превзойти японские фильмы о подвигах самураев, и поэтому особенно много внимания уделяли использованию в фильмах мечей и других видов холодного оружия.

И вот в жаркий влажный день Брюса выгрузили в маленькой деревне Пак Чонг, чуть севернее Бангкока. Это было примитивное гиблое место, в общем, дыра дырой, нормальному человеку такое место даже трудно себе представить, воображения не хватит. И вот из этого места взяла свое начало одна из наиболее легендарные карьер в истории кинематографа. Именно здесь Брюс впервые встретился с Раймондом Чоу. Мужчины пожали друг другу руки, в впоследствии не раз потом смеялись над первыми словами, произнесенными тогда Брюсом. С грандиозной уверенностью, без тени сомнения, он изрек: [Вы только немного подождите, я буду самой великой кинозвездой, пришедшей с Востока]. Прошло несколько месяцев, и он доказал всем, что был прав. Как яркий, но быстро исчезающий из вида метеор, он мгновенно вспыхнул, загоревшись ярким светом (забившим] все другие звезды, блистающие на кинематографическом небосклоне.