"Путь бойца: Правдивая история о Брюсе Ли" - читать интересную книгу автора (Ли Линда)

Глава 9

Это первое письмо, полученное мною от Брюса из Пан Чоша, открывает нам всю ужасную картину, царившую там:

[Бангкок прекрасен, однако Пак Чонг – это нечто другое. Москиты ужасны и тараканы повсюду. Главная причина, по которой я так долго не писал, – отсутствие подходящих условий, и самое главное, со мной произошел ужасно скверный инцидент. Когда я мыл очень тонкий стакан, то излишне сжал его в пальцах, и эта дьявольская штуковина сломалась у меня в руке. На глубокие порезы пришлось наложить десять швов. Не беспокойся, я уверен, что через две-три недели все будет о`кей, хотя пока писать мне трудно (так же, как трудно принимать ванну и все остальное в этом роде).

Сейчас я получил своеобразное подтверждение тому, что мы скоро увидимся – дело в том, что они хотят, чтобы я сделал короткий фильм о [Джит Куне До], а за это они оплатят твой приезд сюда. Я пока не готов к этому фильму, но я уверен в том, что они не будут на меня нажимать, так как, начиная со дня моего приезда сюда, все, включая и [Шау Брозерс], постоянно названивают мне и используют все средства, чтобы завладеть мною. В одном я уже совершенно уверен, писал он, в Гонконге я теперь суперзвезда.

…Из за моей руки я пишу пока еще плохо, но сейчас она уже много лучше. Я постоянно употребляю свои витамины и, хотя я похудел до пятидесяти трех килограммов, я уже начинаю привыкать к местным условиям, тараканы – это вездесущая напасть, ящериц я еще в состоянии игнорировать. Я хочу, чтобы ты знала, как мне вас не хватает, я шлю вам всем мою любовь, люблю и целую…

[Во время съемок возник целый ряд проблем: новый директор (любитель славы), похоже, прибыл сюда только за тем, чтобы отбить у прежнего его хлеб. В принципе, это не столь важно до тех пор, пока с ним можно будет обо всем договориться, тогда можно будет с ним скооперироваться…

…Пища здесь ужасна, в этой деревне совсем нет свежего мяса, есть только немного цыплят, я рад, что со мной мои витамины. Я очень хочу, чтобы вы были здесь, я ужасно скучаю без тебя и без детей…

…Деревня ужасна, нет ни одного места, хоть отдаленно напоминающего ваш дом. Я жду не дождусь того дня, когда мы сможем встретиться в Гонконге.

Моя персональная любовь к тебе, моя женушка, и Брэндону и Шеннон].

28 июля он писал: [Прошло только пятнадцать дней с момента моего приезда в Пак Чонг, а мне уже кажется, что я здесь целый год! Из-за того, что здесь нет свежего мяса, мне приходится брать себе на ужин консервы. Который уже раз я радуюсь тому, что со мной мои витамины].

…[Мне ужасно тебя недостает, но Пак Чонг – неподходящее место для тебя и ребятишек. Это совершенно темная деревня, короче, большая дыра. Фильм, который мы снимаем, по своему уровню скорее любительский. Новый директор сменил старого, сомневающегося во всем. Этот новый директор из породы не слишком надежных парней, но зато держится невыносимо высокомерно. Но так или иначе, я уже собираюсь уезжать из Пак Чонга в Бангкок, где условия несравнимо лучше. Затем я полечу в Гонконг, где сделаю все необходимое для нашей встречи, очень не терпится увидеть вас всех троих].

…[У меня пропал голос из-за необходимости постоянно кричать в адских условиях, в которых мы снимаем фильм – туда-сюда ездят машины, грохочет оборудование, режущее лед и т. д. и т. п.

Моя спина все еще пугает, после каждой сцены с дракой мне требуется длительный отдых, боль долго не проходит.

…Должен сейчас пойти поесть – посмотрю, смогу ли я найти себе где-нибудь мясо.

Люблю тебя, моя дорогая женушка. Целую.]

Другое письмо.

Ничего не слышно от [Парамаунт]- может быть, в сентябре будет немного поздновато снова браться за [Лонгстрит] – время покажет.

Пришли мне, пожалуйста, твою фотографию и фотографию] наших детей…

Я вижу наше будущее в светлых красках, нас ждет – впереди много возможностей. Как в песне поется [Мы еще только начинаем].

…[У меня такое чувство, что Стерлинг не сможет закончить сценарий к моему приезду в сентябре. Но как бы там ни было, а семью Ли ждут впереди прекрасные события.

Шлю тебе мою любовь, моя дорогая].

Другое.

[Линда, находясь всеми своими мыслями уже в Америке, я пережил здесь два чертовски неудачных дня:

сначала я растянул связки голеностопа, когда приземлился на маты после высокого прыжка, поэтому мне пришлось потерять больше двух часов на поездку к доктору в Бангкок. В результате, во время этой поездки я схватил грипп (в Бангкоке было ужасно жарко). Тем не менее, трясясь от озноба, с температурой и волоча ногу, я доснял последнюю драку].

…[Сейчас я чувствую себя хорошо, лишь побаливает лодыжка. Переехал в Бангкок].

…[Сейчас могу сказать лишь то, что события развиваются чертовски быстро].

…[Ты только послушай, в конце концов, в [Тай] отеле мне принесли завтрак в постель – ничего общего с тем, что было в Пак Чонге. Мне удалось здесь купить кое-что для себя и тебя. Это [сюрприз] на годовщину пашей свадьбы. Наберись терпения и жди, скоро я тебе его привезу. Поздравляю тебя с годовщиной, моя сладость].

За этим следовало небольшое послание Брэндону, написанное большими печатными буквами: [Привет, Брэндон! Когда я вернусь, мы пойдем с тобой в магазин игрушек. Люблю тебя, мой сын.

Отец.

П. С. Ты поцелуй маму и Шэнной за меня.

И снова:

[Линда, я пишу тебе это письмо, чтобы ты знала, что:

А. [Лонгстрит] снискал такой успех, что герой, которого я сыграл в этом фильме, поднялся в цене.

Б. Поэтому [Парамаунт] просит меня вернуться и продолжить сниматься в последующих сериях.

В. А это значит, что я смогу уехать отсюда после 1 сентября, по крайней мере на месяц, с тем чтобы сняться в 2-3-х сериях и вернуться в Гонконг вместе с тобой и детьми и приступить ко второму фильму.

Г. Конечно, это называется убить двух птиц одним камнем и еще заработать себе дополнительный хлеб.

Д. Я уже связывался с Танненбаумом для того, чтобы узнать, что он успел подготовить для меня.

Моя дорогая женушка, сегодня я послал телеграмму, однако раньше понедельника Танненбаум ее не получит, если только на студии нет специальной службы, работающей по уик-эндам Но в конце концов, это лишь еще несколько дней интригующего ожидания. Плевать на последствия. Я уверен в том, что пришло время повышать свою цену. В общем сейчас я больше думаю о том, удастся ли мне прилететь в Америку, взять вас и вернуться в Гонконг, или же я встречусь с вами тогда, когда вы уже прилетите в Гонконг. Я должен сказать, что первый вариант много лучше и выгоднее Время покажет.

…Меня беспокоит плата за наше жилье, но я верю в тебя, в то, что ты устроишь все наилучшим способом Я ненавижу все эти квартирные проблемы

Так или иначе, но моя актерская карьера началась. Я верю в то, что фильм, в котором я сейчас снимаюсь, будет иметь большой успех, но, конечно, время покажет. И хотя место, в котором я сейчас нахожусь, ужасно, но главное, что я занимаюсь той профессией, которой принадлежит моя душа, и которую я люблю.

Позаботься о себе, моя любовь. Осталось совсем немного и мы будем вместе.

…Получил телеграмму от [Парамаунт] следующего содержания. [За каждый эпизод платим тысячу долларов при условии, что мы снимем не менее трех эпизодов. На каждый эпизод отводится не более трех дней, съемки будут ориентировочно где-то между 5 сентября и 30-м. Кроме указанных денег – билет первого класса для морского путешествия до Америки. Как только услышим от вас положительный ответ, тут же высылаем вам сценарии].

Вот мой ответ – "Мои обычные две тысячи за эпизод, плюс квалифицированная техническая помощь. Если приемлемо для вас, то я начну с 7 сентября по 7 октября. Перечислите мне незамедлительно условия, в которых будет происходить съемка, какова моя роль, все то, что вы уже успели подготовить".

Следовательно, если [Парамаунту] я действительно нравлюсь, и если я действительно делаю качественную работу, то я чувствую что я должен требовать по крайней мере по тысячи за каждый эпизод, отвергнув их условия насчет трех съемочных дней и всего остального в этом роде. Есть смысл рисковать. Несомненно, что я стою явно больше того, что я у них прошу Кто знает, что ждет вас впереди? И тем не менее, будущее мне видится намного определеннее, чем раньше, а тебе?

Сейчас наступило то время, когда нужно либо двигаться вперед, либо отступить, сейчас я всегда могу отступить и заняться фильмами в Гонконге.

Эти две недели были для нас во многих отношениях исключительными. Вскоре я сама оказалась включенной в эти волнующие события, когда сотрудники [Парамаунт], после тщетных попыток связаться с Брюсом по телефону, пришли ко мне с тем, чтобы попросить меня быть их посредником в переговорах с Брюсом. Стоило только появиться на телеэкранах первой серии [Лонгстрита], как вдруг оказалось, что всему миру потребовался Брюс. Сначала это был Ран Ран Шау, затем всевозможные независимые кинокомпании и, в конце концов, [Парамаунт]. [Но никто из них так и не смог меня достать, так как меня постоянно охраняли, – объяснял Брюс позже репортеру. Это было очень смешно, когда [Парамаунт] позвонили мне а затем послали телеграмму в Гонконг, ты знаешь парень местные продюсеры решили, что я очень важная кинозвезда. Мой престиж мгновенно вырос в три раза].

В конце концов, он договорился с [Парамаунт] и вернулся в Голливуд для того, чтобы сняться еще в трех эпизодах [Лонгстрита]. Проблема была в том, что эти три эпизода запланировали прежде, чем появился фильм [Джит Кун До]. Принимая во внимание успех Брюса в [Лонгстрите], Стерлинга Силлифанта попросили переделать [Джит Куне До] и внести необходимые коррективы.

Однако к этому времени даже Стерлинг уже мало что мог сделать для Брюса.

Первый эпизод стал одним из трех телешоу, о которых так давно мечтал Брюс. Кроме того, как бы подтверждая все то, что чувствовал Брюс, произошло замечательное событие – наконец-то в Голливуде прозрели. Оба: и [Парамаунт] и [Уорнер Брозерс] (именно те люди которые вначале вселили в него надежду, заинтересовавшись фильмом о кунг-фу, а затем забыли о Брюсе, словно его и не было) – стали спешно предлагать ему различные заманчивые контракты.

В октябре 1971 года [Уорнер Брозерс] сделали ему следующее предложение:

1. 25 000 американских долларов за участие в многосерийном телефильме.

2. Если мы придем к соглашению по поводу предлагаемого нами сценария, то последующая плата свыше указанных ранее 25 000 будет следующей:

а) получасовая серия – 10 000;

б) часовая – 12 500;

в) полуторачасовая – 15 000;

г) двухчасовая – 17 500.

В этих предложениях легко просматривалась лесть, кроме того, они были очень перспективными. Все это произошло в то самое время, когда Брюс еще больше уверовал в то, что находится на пороге большого успеха, и поэтому решил еще раз посоветоваться с Джимом Коберном. Джим снова напомнил ему о свойстве телевидения [пережевывать мгновенно гениев] и посоветовал Брюсу сконцентрировать свои усилия в Гонконге.

В свете необычайного успеха фильма [Биг Босс] (который шел во многих странах под названием [Кулак ярости]) это было совершенно очевидное решение. И хотя Брюс уже практически решил, как ему поступить, однако день премьеры еще не наступил. Брюсу, несмотря на всю спешку, царившую вокруг фильма, так и не удалось его увидеть окончательно склеенным. Он не мог точно представить себе ту реакцию, какую фильм вызвал потом у зрителей. Одно он знал твердо – это то, что фильм хороший.

Не забывайте, что фильмы о воинских искусствах были основной продукцией киноиндустрии Гонконга в течение многих лет так же, как вестерны в Америке. Один кинокритик в газете [Лос-Анджелес Таймс] в 1973 году объяснял сложившуюся ситуацию следующим образом:

[Дело в том, что проявление физической силы, очевидно, более привлекательно для зрителей, чем сексуальные конвульсии и психологические лабиринты, заполнившие западный кинематограф].

[Ну и прекрасно, пусть так и будет, – добавляет один кииопродавец из Каракаса, – хотя я боюсь, что новые фильмы, в которых появляются боксеры и каратеисты, будут слишком сложными для моих клиентов. Они любят старые простые драки на мечах].

[В основном, – пишет один сценарист, – фабула почти каждого хорошего китайского фильма, сделанного за последнее десятилетие, имеет одну и ту же тему – месть. На наше же счастье, мы, китайцы сегодняшнего дня, воспитаны на чувстве мести. Еще 2500 лет назад Конфуций предупреждал об опасности, заложенной в самом понятии любовь]. Но Раймонд Чоу верил в то, что новые фильмы, в которых будут превалировать в основном рукопашные бои, смогут удовлетворить как аудиторию, жаждущую крови, так и строгих цензоров.

Брюс к моменту своего возвращения в Гонконг так и не пришел ни к какому твердому решению. По условию его контракта с Раймондом Чоу он должен был сняться еще в одном фильме. У него еще были кое-какие сомнения, хотя он знал, что сначала закончит работу над двумя фильмами для Чоу, а затем вернется в Голливуд, с тем чтобы работать на телевидении. Все однако определилось мгновенно в одну прекрасную ночь, когда в октябре 1971 года в Гонконге состоялась премьера фильма [Биг Босс]. Все то, о чем когда-либо мечтал Брюс, стало реальностью в тот вечер. Зрители вскакивали со своих стульев, визжали, кричали, восторженно аплодировали. Было почти невозможно выбраться из театра, нас чуть не раздавила толпа. Менее чем за два часа своего пребывания на экране, Брюс стал сверкающей звездой. Один редактор-американец писал: [Этот фильм – самая прекрасная актерская работа Брюса Ли за всю его карьеру. Это один из наиболее выдающихся примеров проявления в человеке его древнейших корней – это скорее движения удивительно гибкого и грациозного животного, чем человека. Я считаю, что этот фильм может занять, по праву место среди лучших фильмов Клинта Иствуда, Стива Мак-Квина и Джеймса Бонда.

Фабула фильма, по западным понятиям, была исключительно проста, даже более того, ужасно наивна. Главными героями фильма была группа китайцев Бангкока, которые начали борьбу против терроризировавших их гангстеров, занимавшихся торговлей наркотиками. Сам Брюс пошел работать на фабрику по производству льда. Большую часть фильма Брюс был выведен страдать от различных нападок и оскорблений, потому что он обещал своей матери перевоспитаться после многих лет, в течение которых он приносил ей уйму неприятностей. Усилия, с которыми он сдерживал себя, его выразительные глаза, отражающие борьбу, происходящие в его душе, заставляли зрителей сидеть в постоянном напряжении на краях своих сильев. В конце концов, когда напряжение достигло своей наивысшей точки и Брюс уже был не в состоянии более терпеть, наступила развязка. [Что последовало за этим, с трудом поддается описанию, это – фантастика, – писал один критик, – он начинает педантично убирать одного за другим своих противников в ряде невероятных драк. Одну драку просто невозможно забыть – это когда он дерется один прочив целой группы телохранителей мистера Ми. Там он прижал одного из них к стене и ошеломляющим по своей мощи ударом, проломил этим парнем стену, оставив в ней дыру, по форме соответствующую телу несчастного.

В течение трех недель был побит ранее установленный фильмом [Звука музыки] рекорд, который собрал 2,3 миллиона гонконгских долларов в течение девяти недель. В то время, как [Биг Босс] только в Гонконге собрал 3,5 миллиона долларов за девятнадцать дней. Затем он побил все известные до этого времени рекорды как в самом Китае, так и в таких городах, как Рим, Бейрут, Буэнос-Айрес. Все то, о чем мечтал Брюс, все, в чем он уверял своих друзей и знакомых, все то, что он намеревался сделать, – все то теперь было достигнуто или, по крайней мере, находилось в каком-то шаге от цели.

[После того, как окончились съемки, мы знали, что фильм будет иметь успех – говорил Брюс журналистам, – но я должен сказать, что мы совершенно не ожидали, что он будет иметь такой ошеломляющий успех]. Он признался в том, что он надеется, что этот фильм будет представлять новую волну в китайском кинематографе. [Я имею в виду то, что зрителям должен понравиться фильм, который будет представляв собой не просто одну бесконечную вооруженную резню. Если [мне еще несколько повезет, то я надеюсь, что мне удастся сделать здесь фильм такого типа, что, если вы захотите просто смотреть и получать удовольствие, не вдумываясь в содержание, а лишь следя за ним поверхностно, пожалуйста, а кто-то сможет, при желании, взглянуть и поглубже. Большинство китайских фильмов слишком поверхностны, и лишь малая доля удобрима. Я постарался это сделать в фильме [Биг Босс]. Характер, который я в нем сыграл, был очень простой – этакий совершенно прямолинейный, бесхитростный парень. Что бы вы ни говорили ему, он вам всегда верил. Затем, когда он обнаружил, что его надули, он зверел. Это неплохой характер, но я не собираюсь играть его все время. Я предпочитаю человека большей глубины и содержания. Одним из результатов успеха Брюса было то, что у меня стали брать интервью различные газеты и журналы. Мне неизбежно задавали вопрос. [Что я чувствовала в тот момент, когда увидела своего мужа на экране в объятиях другой женщины?] Я смогла лишь ответить:

[Трудно чувствовать романтику такой ситуации, будучи в постели с женщиной, когда на тебя направлены кинокамеры и мощные прожекторы. Это лишь часть его актерской работы]. Потом я вспомнила, как когда мы сидела в темноте зрительного зала и смотрели в первый раз [Биг Босс]. И вот наступила сцена, в которой Брюс находится лицом к лицу с обнаженной проституткой, Брюс нагнулся ко мне и прошептал: [Это, так сказать, дополнительные льготы]. Одна газета, выходящая на Востоке, пригвоздила Брюса к позорному столбу тем, что назвала его первым полуиностранцем. В то время, когда у него брали интервью, он все еще был поглощен идеей снять многосерийный телефильм в Голливуде под названием [Воин]. [Но что вселяет в меня надежду, так это тот факт, что могущественные люди Голливуда уже пытаются решить, может ли американский телезритель воспринять человека-героя, пришедшего с Востока.

Так как реакция на мой фильм людей, проживающих в Южных Штатах, была более, чем странной, – признался Брюс.

Брюс так же сказал репортеру, что беспокоится о том, что восточная аудитория, с другой стороны, может тоже не принять его, решив, что он излишне западный. При этом он заметил, что, как он сам считает, в фильме было несколько эпизодов, в которых он был не слишком похож на китайца.

Он также беспокоился о таких [засекреченных] проблемах, как актерский прогресс в китайском кинематографе. [Все это можно поправить лишь в том случае, если местные продюсеры и директора умерят свои алчные интересы, и студии начнут платить актерам больше за более качественную их работу]. Брюс также заявил о том, что его личным вкладом в это дело будет его отказ сниматься в фильмах, качество которых не гарантировано. [Для того чтобы производить на самом деле стоящие фильмы, необходимо, чтобы эти фильмы обладали утонченностью, искусностью и проницательностью, однако мало кто из директоров кинобизнеса рискнет вложить свои деньги в такое сложное мероприятие. В заключение я должен сказать, что качество сценариев попросту ужасно. Вы, возможно, не поверите мне, если я вам скажу, как много мне пришлось переделывать в сценарии [Биг Босс]. Всеми силами вытаскивая качество самого фильма, мы, тем не менее, по многим причинам показали себя в нем второсортными актерами.

Как пишет Джек Мур: [Все это очень обнадеживает. Ничего подобного мы не слышали о китайских фильмах на протяжении вот уже нескольких десятков лет].

Для Гонконга это было поистине революционное событие. Но сколько еще ожидало этот город в недалеком будущем, тем более, что, как отмечали почти все обозреватели, источник таких возможностей появился исключительный и им был не кто иной, как Брюс Ли.

Но, как следствие напряженных съемок, жары, убийственной влажности и постоянной траты физической и нервной анергии, Брюс обнаружил, что начал терять силу. Для многих рацион Брюса может показаться более чем достаточным, однако не забывайте, что энергия в нем сгорала как в топке. Еще будучи подростком, Брюс, по словам Роберта, был [жевуном]. Он жевал все подряд. Он тратил деньги, которые ему давала мама, покупал всевозможные конфеты, печенье, сладости. Он постоянно покупал себе на свои карманные деньги какую-либо

снедь. Рядом со школой постоянно сновали туда-сюда всевозможные мелкие торговцы, которые возили на своих тележках и велосипедах еду всех видов, и рядом с ними был всегда Брюс. Уже в Лос-Анджелесе он начал проявлять повышенный интерес к высококалорийной пище и напиткам, содержащим большое количество протеина. Несколько раз в день он принимал питье, состоящее из молока, яиц, протертой скорлупы яиц, бананов, овощного масла, шоколадного мороженого – все это скорее напоминало густой неподдающийся перемешиванию суп, чем напиток. Он так же много пил различных смесей, которые он приготавливал из соков овощей, фруктов: яблок, моркови, петрушки и т. д., перемешивая все это миксером. Пил много чая с медом, свежий апельсиновый сок, особенно в Гонконге, так как он сильно потел во время работы. Он очень любил китайский тоник. Как правило, всю свою пищу он приобретал в специализированных магазинах, рассчитанных в основном на людей, которые в процессе своей деятельности тратят много физической энергии – это спортсмены, культуристы, танцоры и.т.д.. Он любил мясо, приправленное всевозможными соусами и пряностями, и я часто вспоминала наши посещения корейских ресторанов вместе с Джуном Ри, где Брюс сидел и ел, и ел, и потел, и потел, и ел, и ел, и потел, и потел, и это ему ужасно нравилось. Он также принимал все необходимые витамины и вскоре стал очень хорошо разбираться в них, прекрасно сознавая и об опасной стороне этого увлечения, поэтому он никогда не принимал их больше, чем требовалось, только самое необходимое количество витаминов а, Ь, с, d, e. Как истинный китаец он, конечно, очень любил рис, хотя не умел даже правильно вскипятить воду, мне приходилось это делать для него, я это говорю, имея в виду то, что он совершенно не умел готовить. Так, например, однажды, когда я отсутствовала дома пару дней, Брюс все это время просуществовал на одном зефире. В Гонконге он полюбил блюдо из молотой пшеницы. Он часто будил меня в час-два ночи и просил приготовить ему чашку такой пшеницы. Он пристрастился к разного рода оздоровительной пище еще намного раньше, чем обнаружил, что катастрофически быстро теряет воду из организма. Как говорит Джим Коберн: [Но что меня привело в трепет, так это то, что Брюс пил бычью кровь].

Однако Брюс скоро прекратил эту практику, не будучи уверенным в стерильности крови. Следуя примеру Брюса, Джим стал готовить себе протеиновые коктейли и готовил их до тех пор, пока не обнаружил, что у него началась подагра. [Я употреблял очень много таких протеиновых коктейлей, и мой организм оказался не в состоянии все это переваривать. Я уже стал передвигаться как калека, но не ведал, что за причина моей болезни. Я начал подозревать, что у меня артрит]. Однажды Брюс обнаружил, что в его организме содержание йода во много раз превышает норму. Врачи не могли определить причину до тех пор, пока не стали выяснять, чем он питается. Тогда выяснилось, что высокое содержание йода возникло в результате употребления Брюсом больших количеств японских водорослей, которыми он приправлял рис.

Все то время, что мы жили в Гонконге, Брюс вел постоянную борьбу с непрекращающейся потерей веса, причина которой в основном, была известна – он практически не знал отдыха и тратил слишком много физических и духовных сил.

Тем временем его карьера продолжала круто подниматься вверх, это его несомненно радовало, но и настораживало, и он вынужден был публично признаться:

[Эти фильмы, скорое всего, сделают со мной то же самое, что сделали с Клином Иствудом его бесконечные, как спагетти, вестерны].

Огромный отклик у зрителей получил его новый фильм [Кулак ярости] С Бобби Бейкером из Калифорнии, сыгравшем в этом фильме одну из ролей. Брюс сидел в кинотеатре на балконе, где он был никем не замечен. [По ходу фильма мы наблюдали за реакцией зрителей. В начале фильма они не издали ни звука, но к финалу они бешено кричали и аплодировали. Да, эти парни были эмоциональны. Если им фильм не нравился, то они плевались, уходя из зала Когда фильм закончился, Боб чуть не плача, сказал: [Малыш, я ужасно рад за тебя].

Этот фильм побил все известные ранее рекорды, даже тот, который был установлен фильмом [Биг Босс]. За тринадцать дней он перекрыл рекорд [Биг Босса] – 3,5 миллиона долларов и уже приблизился к 4 миллионам.

Не всеми критиками фильм был встречен доброжелательно. Так, например, газета [Саус Чайна Морнинг Пост] (Гонконг) в особенности критиковала директора фильма Ло Вей, при этом отметив, что когда Брюс начинал действовать, то делал он это прекрасно. Ярость, с которой он дрался, порой пугает, и в то же время она великолепна. Брюс и сам был жестоко разочарован тем, как руководил съемками Ло Вей, и вскоре он об этом заявил публично. Единственным желанием Брюса было сделать хороший фильм и он ужасно мучился из-за того, что сценарий был откровенно слабым, а во время съемок царил откровенный хаос. Брюс, в конце концов, пришел к выводу, что Ло Вей совершенно наплевать на то, что творится на площадке. В то время, например, когда актеры играли романтичную любовную сцену, Ло Вей слушал какую-то чушь по радио. И тем не менее, практически никто не сомневался в будущем успехе фильма, особенно у китайской аудитории.

Техника Брюса была еще более смертоносной, чем в [Биг Боссе], более драматичной, и у зрителей порой кровь стыла кровь в жилах. Его [кийя] или боевой крик, словно крик разгневанного леопарда или пантеры, холодил кровь. Его удары ногами и прыжки были еще более драматичными, чем раньше. Брюс также впервые использовал в фильме нанчаки, чья смертоносная эффективность была продемонстрирована им во всей красе. [Он применял эти злющие палки с поразительной виртуозностью и бравадой], – писал один критик. [Он также хорошо знал, каким образом вызвать смех у зрителей, ставя своих врагов в дурацкое положение; он – актер, чье чувство юмора беспредельно], – писал с восхищением другой кинокритик. В самом сценарии уже было много того, что сделало Брюса героем дня многих миллионов китайцев. Он ласкал их шовинистические чувства, отчего они еще более поднимались в своих глазах. Такой метод труднообъясним для жителей преуспевающих западных стран.

Фильм начинался смертью учителя одной из китайских школ воинских искусств в Шанхае, в 1908 году. На его похороны представители японской школы каратэ принесли с собой надгробную доску, на которой было написано: [Слабому мужчине из Азии].

Брюс не только был ужасно оскорблен поведением японцев, но также, будучи уверен в том, что в смерти учителя виновны именно они, решил им отомстить за все унижения. Он один пришел в японскую школу и жестоко избил всех, кто был в то время в ней. В свою очередь японцы решили ему отомстить за это с помощью русских наемников. В конце фильма Брюс вызвал на поединок лучшего японского мастера, которого он убивает, а заодно и великана русского. Когда в одной из сцен Брюс прокричал с экрана:

[Китайцы – не слабые мужчины], зрители мгновенно вскочили со своих мест.

Сам по себе фильм представлял собой только действие и насилие. Китайцы традиционно любят всевозможные проявления насилия, сам же Брюс думал следующим образом: [Восхваление насилия, что может быть хуже? Вот почему я настоял на том, чтобы герой, которого я играл, погиб в конце фильма. Он убил много людей и должен был заплатить своей жизнью за это]. Китайская аудитория возненавидела смерть героя, и многие, особо ярые сторонники жестокости, требовали наказать Брюса.

Сам Брюс, в интервью журналисту Г. К Стэндарду, попытался пролить свет на причины, побудившие его принимать в процессе съемок те или иные решения. [Я разочарован тем, как понимают смысл и цели кинематографического искусства здесь, в Гонконге. Я уверен в том, что уже пришло время, когда кто-то должен серьезно разобраться с таким безрадостным положением дел. Но сейчас еще нет таких актеров, которые обладали бы душой, могли бы воспитывать аудиторию и в то же время быть в своей работе настоящими профессионалами. Аудитория нуждается в просвещении, и я верю, что у меня будет необходимая для этого роль. Аудитория, к которой мы обращаемся с экрана, огромна, и мы обязаны работать, постоянно помня о том, к кому мы обращаемся со своими идеями. Мы должны воспитывать ее шаг за шагом. Мы не в состоянии сделать это за одну ночь. Именно этим я сейчас и занят. Сумею ли я справиться с этой задачей?.. Время покажет… Но я не только чувствую то, что я сумею, нет, я просто уверен в этом. Он также высказал свое отношение к насилию и жестокости: […не я создал этого монстра – вся эта кровь, прежде всего, на совести китайского кинематографа. Все это уже было еще до моего появления на экране. В конце концов, я не расширил рамки существовавшего насилия. Я не называю сцены с драками в своих фильмах насилием. Я называю это действием. Кинематографическое действие находится между реальностью и фантастикой. Если бы все, что я делаю на экране, было реальностью, то вы вправе были бы назвать меня бездушным убийцей. Но в таких случаях я бы кончал своих противников, разрывая их на части и вырывая из них кишки. И вряд ли я смог бы все это делать так артистично. Все дело в том, что чтобы я ни делал на экране, я делаю [только так эмоционально, что зрители верят в то, что я делаю, потому что я сам верю в то, что я делаю. А все это происходит потому, что все мои действия лежат между реальностью и фантазией]. В этом же интервью он признался в своем желании сыграть несколько совершенно отличных друг от друга ролей, но все это невозможно сделать в Южной Азии, так как здесь он слишком специфичен. Кроме того, я не могу полностью выразить себя в фильмах, так как, если я постараюсь это сделать, то зрители большую часть фильма даже не будут понимать, о чем я им говорю. Вот почему я не могу остаться в Южной Азии. Каждый день я открываю для себя что-то новое. Если с вами не происходит то же самое, то, значит, вы законсервировались и следовательно…] – и тут Брюс сделал рассекающее движение рукой по своему горлу.

[Я собираюсь в будущем сделать несколько совершенно разных фильмов, некоторые из них будут серьезными, философскими фильмами, другие чисто развлекательными. Но в любом случае я не собираюсь проституировать].

Это было время, когда китайцы бредили Брюсом, однако в этом диком животном, способном убивать и калечить своих противников сколько бы их ни было, от самого Брюса было очень мало В Китае его прозвали [Трехногий Брюс]. И каждый молодой парень в Гонконге хотел соперничать с ним, и каждая девушка хотела, если уж не выйти за него замуж, то хотя бы сфотографироваться с ним. Он с сожалением обнаружил, что все более и более теряет свою независимость, хотя все это он воспринимал философски, считая это необходимой платой за свою популярность. [Величайшим неудобством, – признался он в интервью журналу [Блэк Белт] после того, как первые три его фильма побили все ранее существовавшие рекорды и начали проникать на Запад, – я считаю потерю своей независимости.

Вся ирония заключается в том, что мы рвемся из кожи вон, чтобы стать богатыми и известными, но стоит нам только добиться этого, как мы вдруг обнаруживаем, что наша жизнь усыпана не только одними розами. Вряд ля найдется хотя бы одно место в Гонконге, куда бы я мог прийти и где бы на меня не глазели и не просили автограф Это одна из причин, почему я большую часть своего времени провожу дома. В настоящее время мой дом и мой офис – единственные места, где я могу спокойно существовать]. Он сказал также, что избегает, где только ему это удается, все многолюдные сборища (вообще он их никогда не любил). [Я не этого типа кот. Я не пью и не курю, тем более что большинство из этих вечеринок совершенно бессмысленны. Я не люблю одевать церемониальные туалеты. "Он купил себе прекрасные рубашки и костюмы – ему нравилось покупать красивые вещи. В то же время в Голливуде он был назван [хуже всех одевающемся актером года], частично потому, что он любил одевать повседневную одежду и быть в ней в тех самых местах, где каждый присутствующий считал своим долгом [убить] всех своим [гардеробом] и тому подобными вещами".

Брюс говорил: [Поймите меня правильно, – это совсем не значит, что я такой скромненький, что мне больше по душе быть в кругу своих друзей и разговаривать с ними на такие темы, как бокс, каратэ, кунг-фу и т д. Но если я иду в ресторан, то я стараюсь прошмыгнуть туда так, чтобы меня никто не узнал. Я направляюсь сразу к дальнему столику и быстро сажусь лицом к стене, спиной к окружающим. Во время еды я стараюсь держать голову как можно ниже. Нет, я совсем не сумасшедший. Я только похож на него со стороны. Послушай, ведь если меня узнают – я погиб, потому что я не могу есть и писать автографы одновременно. Тем более что я не отношусь к той породе парней, которые всем сердцем отшивают своих почитателей, отсылая их ко всем чертям.]. Однажды какой-то билетер внезапно ослепил в темноте кинотеатра его лицо своим фонариком и потребовал у него автограф. [Теперь я прочувствовал на себе, почему такие звезды, как Стив Мак Квин, избегают людных мест. Вначале я не возражал против такой популярности, но вскоре это все переросло в какую-то непрекращающуюся головную боль. Мне приходилось постоянно отвечать на одни и те же вопросы, позировать перед объективом, вымучивать улыбку].

В действительности же было еще хуже, чем это описал Брюс. Время от времени нам приходилось очертя голову выбегать из какого-нибудь ресторана и нестись к своей машине, спасаясь от не в меру разбушевавшейся толпы, среди которой неизбежно находились молодые парни, желающие доказать Брюсу, что они лучше его.

Вскоре Гонконг заполонили мастера воинских искусств, в надежде повторить [успех] Брюса. Он взорвался: [Они думают, что могут тоже себя осчастливить. Отлично, хотя лично я не верю в ниспосланное свыше счастье. Вы должны создать свое собственное счастье. Вы должны хорошо осознавать все возможности и суметь их использовать. Я думаю, что некоторые парни мне не поверят, но я тратил ежедневно часы, шлифуя то, что я затем демонстрировал в своих фильмах].

Объясняя, почему он хочет быть [лучшим представителем воинских искусств], Брюс особо отметил тот факт, что его повседневный тренировочный минимум равен 2-м часам, которые включают в себя: бег от трех миль и более, упражнения на гибкость, отработку техники в различных условиях, удары по снарядам и т. д.. Каждый день он выбегает из дома (в Гонконге), держа голову как можно ниже, избегая быть узнанным.

Конечно, кроме всевозможных проблем существовало также и много приятных вещей, например, красного цвета [Порш], который он купил в Калифорнии, уступил место [Мерседесу-350 Люкс]. Машины Брюс, равно как и Стив Мак Квин, водил очень смело, порой даже излишне рискованно, а к тому времени, когда Брюс снял свой четвертый и последний фильм, он купил себе [Роллс-Ройс Корних]. Брюс никогда не скрывал свою любовь к машинам, хотя самой большой любовью были книги. Он никогда не рассматривал книги, как неотъемлемую часть интерьера, а видел в них прежде всего источник идей, философских и религиозных принципов – это не значит, что он верил в бога; как-то раз Роберт спросил его, верит ли он в бога, и Брюс ответил: [Когда я сплю, я верю]

Он любил красивую одежду и получал удовольствие, покупая ее (но никогда не тратил деньги на нее в те времена, когда мы испытывали материальные трудности).

Оба – и он и я – получали удовольствие, разглядывая его фотографии в газетах и на обложках журналов всех стран мира. И тем не менее, я не могу сказать, что если бы этих фотографий не было, то это бы его сильно расстроило.

Мне нравится думать о нем, сидящем в своем кабинете и погрузившемся в мир книг, мир газет или набрасывающим удивительные рисунки, изображающие таоистских монахов или яростно сражавшихся мастеров воинских искусств древнего Китая, вспоминать его пишущим или переводящим полные экспрессии стихи:

Дождь,

Черные тучи,

Поникшие цветы и бедная луна,

Птиц торопливый полет,

Вот и наступила осень,

Она несет нам одиночество.

Пришло время расстаться,

Уже так много было сказано,

Но еще не все чувства исчерпаны,

Я оставляю тебе этот стих.

Прочти его одна в безмолвной тишине,

Когда тебя начнет тревога мучить,

И помни:

Все мои мысли были только о тебе.

Я думаю о Брюсе, как о человеке, который любил смотреть, как падают капли мягкого легкого дождя, и ощущать их прикосновение на своем лице.

Настоящий Брюс – это человек, который мог сидеть, глубоко погруженный в свои мысли, их отражение осталось в его дневниках:

[…Я должен научиться сначала понять, прежде чем судить или быть судимым. Я не могу слепо следовать за толпой, принимая на веру то, чем руководствуется большинство].

Или:

[даже тогда, когда я был еще только подростком, слово [качество] производило на меня удивительный эффект. Огромное удовлетворение получаешь, когда слышишь, как беспристрастный зритель, чье сердце было тронуто вашим выступлением, честно признается: [Э, да тут, пожалуй, на самом деле что-то реальное]. Вот что мне всегда будет нравиться. В жизни что можно еще более желать, чем быть реальным (стоящим), чтобы выполнить свою миссию, назначенную вам природой, и, прежде всего, реализовать ваш внутренний потенциал, вместо того чтобы тратить время на бездейственное мечтание, которое нереально и лишь влечет за собой расход вашей жизненной энергии. Мы должны очень много и упорно трудиться, а это требует, в свою очередь, беспредельной преданности выбранному делу и больших, больших затрат духовных и физических сил. Для того, чтобы расти, открывать для себя что-то новое, прежде всего необходимо полностью включить себя в выбранное дело. В результате этого я открывал для себя порой что-то хорошее, порой то, что меня сильно огорчало, но так или иначе это не стало важно, так как если вы позволите ему действовать свободно, то рано или поздно ваш внутренний свет выведет вас из тьмы. Для тех, кого это интересует, я – боец по своему собственному выбору и актер по профессии (что в свою очередь означает для меня экспрессивное откровение или, другими словами, познание своей собственной души), и я хочу научиться изо дня в день реализовывать свое собственное [я] с тем, чтобы стать творцом-актером-художником своей жизни. В конце концов, любое искусство имеет одну и ту же основу – каждый ищет способ выразить свое собственное [я].

И еще:

[Я не позволю себе потворствовать этой обычной игре, этим манипуляциям, с якобы главенствующей ролью врожденных качеств. Я пришел к выводу, что жизнь заслуживает того, чтобы просто жить, а не заниматься анализом всевозможных концепций. Я счастлив, потому что я ежедневно расту, и я совершенно честно говорю, что я не знаю, где находится предел. Другими словами, каждый день для меня – это откровение, это какое-либо новое открытие].

Другая мысль:

[Я высоко ценю опыт своих последних несчастий и неудач, он добавляет мне стойкости и силы духа].

И еще: Моя первая любовь – боевые искусства.

Под боевыми искусствами я понимаю не имеющее ограничений атлетическое выражение движений души человека. Воинское искусство так же означает ежедневные, на манер муравья физические усилия, нацеленные на непременное повышение своей квалификации. Жить – это значит свободно выражать себя в своем творении. Творение, я должен сказать, – есть не что-то, раз и навсегда зафиксированное и оцененное или неизменное. И я надеюсь, что мои друзья – мастера воинских искусств смогут раскрыться навстречу реальной жизни. Я желаю им успеха в сложном процессе постоянного поиска своего единственного пути].

Когда я читаю слова Брюса о физических усилиях (наподобие муравья) с целью достичь высокой квалификации, то я думаю о тех многих ночах, когда я просыпалась и обнаруживала своего мужа, его беспокойный мозг, горящими так интенсивно, что он был не в состоянии заснуть. Он был занят специальными упражнениями на гибкость и растяжку, непрерывно толкая свое тело и разум в направлении новых целей, которые только он мог различить на далеком небосклоне. Эти цели, и он это сам прекрасно понимал, никогда не станут ближе к нему, так как только он достигнет нового уровня совершенства, как тут же возникнет на горизонте более высокая цель…

[Эта статья выражает мою личную веру и мое личное мнение о кинематографической индустрии, это идеи не только актера, это идеи обыкновенного человеческого существа. Прежде всего я должен за все, что бы ни делал, отвечать полностью и делать только то, что считаю верным и стоящим. Сценарий должен быть стоящим, я должен преданно относиться к своему делу, с тем чтобы квалифицированно подготовить свою роль, и только за всем этим уже идут деньги. Для деловых людей, работающих в кинематографе, а я должен сказать, что кино – это супружество между искусством и бизнесом, где актер не просто человеческое существо, он – продукт, товар. Однако, как человеческое существо, я имею право быть самым лучшим [продуктом], который когда-либо топтал эту землю, и работать много и упорно, чтобы заставить бизнесменов от кино прислушаться ко мне. У вас должно быть обязательство перед самим собой сделать из себя лучший продукт в выбранной вами сфере человеческой деятельности. Не самым великим или самым преуспевающим, а самым квалифицированным, так как в таком случае, всего остального можно достичь автоматически. Актер есть, как ты и я, человеческое существо, вооруженное способностью выразить себя психологически и физически в высшей степени реально, что попросту означает открытие всей суммы того, что он из себя представляет – его вкус, его образование, его индивидуальную уникальность, его духовные искания, его душу…

Так же как нет совершенно одинаковых человеческих существ, так то же самое верно по отношению к актерам. Актер – это отмеченное природой существо, которое работает чертовски много и упорно таким образом, что его уровень познания самого себя делает его квалифицированным специалистом по самовыражению – физическому, психическому и духовному. Я считаю актерское искусство большим искусством, нежели воинское искусство, потому что оно требует исключительного самовыражения.

Как актер, я постоянно разрываюсь между требованиями искусства и требованиями бизнеса, но надеюсь, что сумею гармонично согласовать их друг с другом, с тем чтобы, связав эти требования воедино, суметь наилучшим образом выразить себя. Посвящение, только абсолютное посвящение самого себя, неукротимое посвящение типа мании и осознание того, что здесь не существует ни конца, ни предела, потому что сама жизнь является постоянно изменяющимся процессом, процессом постоянного обновления. Актер, а хороший актер в особенности, – это искусный человек большой глубины и содержания. То, что видят зрители на экране, есть сумма всех уровней понимания обычных людей. Если он готов к действию, все предусмотрел и отрепетировал, излучает огромной силы энергию, правдивую уверенность во всем том, что он говорит и делает, работает много и упорно, постоянно повышая свой уровень и расширяя свои познания; отлично, в таком случае, эта личность профессиональна, она является [носителем эффективности], так я назову эту личность].

[Носитель эффективности] – именно это было особенно важно для Брюса.

Эдриан Маршалл вспоминает, как однажды, когда они спарринговали, "Брюс попросту "стреножил" меня так, что я даже не мог двигаться. Я стоял совершенно растерянный, так как, что бы я ни пробовал делать, Брюс с легкостью мог контратаковать. "Попробуй еще что-нибудь", – потребовал он. "Что? – закричал я зло, – что я могу сделать? "Ты можешь, по крайней мере, меня укусить" – засмеялся Брюс. Да, да он имел в виду именно это. В одном из фильмов его противник захватил его борцовским приемом. Так что он сделал? Он укусил его! В этом весь Брюс. Эффективность – вот то, что он прежде всего брал в расчет. И тот, кто вел в счете, был носителем "эффективности". И если кто-нибудь был этим "носителем", то, прежде всего, сам Брюс".