"Лукиан Самосатский. Сочинения" - читать интересную книгу автора

был занесен в списки героев и признан одним из Асклепиадов, - об этом, может
быть, не худо будет вам рассказать, чтобы вы узнали, что не только у скифов
есть обычай превращать людей в бессмертных и посылать их к Замолксису, но
что афинянам также разрешается превращать скифов в богов в самой Элладе.
2. Во время великой чумы жене Архитела, члена Ареопага, показалось,
будто предстал ей некий скиф и велел сказать афинянам, что они освободятся
от владеющей ими чумы, если обильно оросят узкие улицы города вином. Это
средство, несколько раз примененное, - ибо афиняне не оставили услышанное
без внимания, - прекратило надолго приступы чумы; потому ли, что вино своим
запахом уничтожило какие-то зловредные испарения, или потому, что герой
Токсарид, будучи сведущ во врачевании, знал еще что-то иное, почему и дал
свой совет. Мзда за исцеление еще и поныне ему выплачивается в виде белого
коня, которого приносят в жертву на той могиле, откуда, по показанию
Демайнеты, появился герой, чтобы дать упомянутый совет относительно вина.
Так и оказалось, что здесь похоронен Токсарид, обнаруживаемый надписью, хотя
она не вся явственно сохранилась, а в особенности тем, что на плите вырезан
был мужчина-скиф, в левой руке держащий натянутый лук, а в правой,
по-видимому, книгу. Еще и сейчас можно видеть больше половины этого
изображения, а лук и книгу целиком; верхняя же часть плиты и лицо мужчины
уже разрушены, вероятно, временем. Неподалеку от Дипилонских ворот, по левую
руку, если идти в Академию, находится невысокий холм и плита, лежащая на
земле; несмотря на это она постоянно увенчивается венками. Говорят также,
что несколько больных лихорадкой уже получили от Токсарида исцеление, и в
этом, свидетель Зевс, ничего нет невероятного, раз некогда герой уврачевал
целый город.
3. Однако вспомнил-то я о Токсариде, собственно, по следующей причине.
Еще при жизни Токсарида Анахарсис, только что сошедший на берег, поднимался
из Пирея в город. Как человек приезжий, и притом варвар, Анахарсис, конечно,
на первых порах испытывал немалое смятение мыслей, ничего не понимая, робея
при всяком шуме, не зная, чту с собою делать, так как он замечал, что
возбуждает в проходящих смех своей одеждой; скиф не встречал никого, кто
понимал бы его язык, и вообще уже раскаивался в своем путешествии и имел
твердое намерение, лишь взглянув на Афины, тотчас же начать осторожное
отступление, сесть на корабль и плыть обратно к Босфору, откуда ему уже
недальний путь домой, в Скифию. В таком положении находился Анахарсис, и
вдруг уже в "горшечной" части города встречается ему, поистине точно
какое-нибудь доброе божество, этот самый Токсарид. Сначала одежда привлекла
внимание Токсарида своим отечественным покроем; затем, конечно, без труда
должен был он узнать и самого Анахарсиса, поскольку тот был знатнейшего рода
и находился среди важнейших из скифов. Но как было Анахарсису признать
соплеменника в этом человеке, одетом по-эллински, с выбритым подбородком,
без пояса и железного меча, со свободно льющейся греческой речью, в этом
одном из чистокровных уроженцев самой Аттики? До такой степени Токсарида
переделало время!
4. Но Токсарид обратился по-скифски к Анахарсису и сказал:
- Не Анахарсис ли ты будешь случайно, сын Давкета?
Заплакал Анахарсис от радости, что встретил наконец кого-то говорящего
на родном языке, да еще знающего, кем он был у себя в Скифии, и спросил:
- А ты откуда знаешь меня, незнакомец?
- Я и сам, - отвечал тот, - оттуда, из ваших краев; Токсарид я по