"Роберт Лоу. Дорога китов " - читать интересную книгу автора

теплых шуршащих сумерках, несколькими словами все напрочь порушил:
- Он послал за своими сыновьями.
Вот тебе на! Гудлейв помирает. Его сыновья Бьорн и Стейнкел вернутся
оттуда, где воспитывались, чтобы вступить в наследство, а от меня можно...
избавиться? Похоже, он надеется, что я погибну, и это уладит все
затруднения.
Гуннар Рыжий, конечно, видел, как мысли пробежали - будто собака за
кошкой - по моему лицу. Но молчал, неподвижный в вонючей темноте, словно
кусок точильного камня. Лошадь запыхтела и топнула копытом; зашелестела
солома, и единственное, что я смог придумать и сказать, было:
- Значит, вот откуда такие чудеса. А я-то дивился...
И Гуннар Рыжий угрюмо улыбнулся.
- Нет никаких чудес. Он послал весть в соседнюю долину. А я отправил
Крела и Длинноносого на веслах в Лагарсфел, чтобы весть дошла до Рерика.
Я тревожно глянул на него.
- А Гудлейв знает?
Гуннар покачал головой и пожал плечами.
- Он теперь мало о чем знает. А даже если узнает - что он может
сделать? Он и сам, может быть, так поступил бы, когда бы ему об этом
сказали. - В сумраке лицо Гуннара было темным, непроницаемым. Но он
продолжал: - Снежная дорога не так уж плоха. Лучше, чем оказаться здесь,
когда прибудет Рерик.
- Если ты так думаешь, сам и поезжай, а я останусь, - с горечью заметил
я, ожидая услышать в ответ насмешки и ворчание.
Но к моему удивлению - как мне показалось потом, к нашему общему
удивлению, - Гуннар положил мне руку на плечо.
- Лучше не надо, парень. То, что придет с Рериком, будет похуже
отмороженного носа.
Я похолодел и поневоле спросил, о чем он. Его глаза блеснули в темноте.
- Эйнар Черный со своей братией, - ответил он, и то, как он это
произнес, сказало мне все, что я хотел знать.
Я рассмеялся, но даже и сам услышал, как вымученно.
- Если только он прибудет.
Я посмотрел Гуннару в лицо, а он посмотрел на меня, и мы оба
согласились, что это - вопрос. Потому как это все равно, что белый медведь:
кому-то принадлежит, кому, неведомо, а хлопот с ним не оберешься. Весть
может не дойти до моего отца. А даже если и дойдет, он может не
обеспокоиться.
Тут отец мой крякнул, словно получил крепкого тумака под ребра. Однако
его обиженный взгляд заставил меня устыдиться этих слов.
Потом я сказал ему, что за кражу меча Бьярни совесть меня не грызла. Ни
за уйму соли и прочих припасов, которые мне казались необходимы. К черту
Бьорнсхавен. К черту Гудлейва и к черту обоих его сыновей.
На это мой отец ухмыльнулся.
Взять меч Бьярни было делом самым скверным, потому как меч - не та
вещь, которую можно запросто взять. Дорогая вещь, и больше того, меч - знак
воина и человека состоятельного.
Пусть греки в Константинополе (они именуют себя ромеями, а сами говорят
на латыни) полагают, что все норманны - даны, а все даны сражаются в
кольчугах и вооружены мечом. На самом же деле у большинства из нас есть