"Роберт Лоу. Дорога китов " - читать интересную книгу автора

Здесь холодно. Дыхание подымается паром.
- Он очнулся.
Урчливый какой-то голос. Я пытаюсь поворотить голову на звук. Все
кренится, качается. Я не мертв, я лежу на соломенной подстилке, и лицо с
длиннющим подбородком и в бородище - как в живой изгороди - всплывает передо
мной. Вокруг него другие лица, тоже смотрят, все незнакомые. Размытые, как
под водой.
- Расступитесь, грязные ублюдки, дайте же малому воздуха! А ты, Финн
Лошадиная Голова, не мешайся - ты же саму Хель испугать можешь. Так что
ступай-ка лучше за его отцом.
Лицо с бородой-изгородью насупилось и пропало. А у владельца того,
второго, голоса тоже было лицо - с опрятной бородой и добрыми глазами.
- Я Иллуги, годи Обетного Братства, - сказал он и похлопал меня по
плечу. - Твой отец сейчас придет, парень. Ты в безопасности. Ты спасен.
Спасен. Коли годи говорит, что я спасен, стало быть, так оно и есть. И
тут же вспышка-видение, вроде тех иссиня-белых всполохов ночью, в грозу:
медведь - сквозь крышу вместе с лавиной снега и бревен - рев - змеиная шея -
огромная гора белого...
- Мой... отец?
А голос вовсе и не мой. Однако незнакомец с добрыми глазами, Иллуги,
кивает и улыбается. Позади него, как тени, передвигаются люди, их голоса
переливаются и утекают с отливом звуков.
Мой отец. Стало быть, он наконец-то явился за мной. С этой мыслью -
лицо Иллуги превращается в бледный круг, другие тоже уплывают, как
блуждающие пузырьки, - я ускользаю прочь, в темные воды сна.
Вот только солгал мне годи. Не в безопасности я. Никогда больше я не
буду в безопасности.
А в Бьорнсхавене - к тому времени, когда я смог сесть и выпить мясного
отвара, - все разговоры крутились вкруг одного: вокруг Орма, убийцы белого
медведя.
Белый медведь, проклятье Рерика, явился отмстить за своего сына, а
может быть, за отца, а храбрый Орм, один на один - всего-навсего мальчишка,
только еще станет мужчиной - схватился с ним над обезглавленным телом
Фрейдис, колдуньи. Бились они день и ночь, и в конце концов Орм вонзил копье
в медвежью голову и меч в сердце.
Конечно, все было совсем не так. Но именно так поведал отец, когда
пришел ко мне; он сидел на корточках у моей постели, потирая седеющий
подбородок и проводя рукою по гладким, когда-то золотым, волосам.
Мой отец. Рерик. Человек, который отдал меня на воспитание своему брату
Гудлейву в Бьорнсхавен. Он принес меня сюда под плащом - пухлые коленки да
надутые щечки - в тот самый год, когда Эйрик Кровавая Секира потерял трон в
Йорке и погиб у Стейнмора. Я не уверен даже, что так оно все и было. Может
статься, этой сказкой Халлдис, жена Гудлейва, пыталась залатать покров моей
жизни. Ибо меня она любила больше прочих приемных детей - те придут и уйдут,
а я - кровный родич.
Сидя у огня, она толковала мне об овцах, курах, растениях, заполняя
дыры моей памяти, а большие завесы, разделяющие дом, ходили ходуном и
хлопали на ветру, бившемся в сруб Бьорнсхавена.
Терпеливая и спокойная, пощелкивая костяными челночками, она ткала
полосы яркой шерстяной каймы и отвечала на мои писклявые расспросы.