"Александра Лосева. Дом полнолуния " - читать интересную книгу авторахолодильником на вершине.
А потом я увидел свое окно - самое крайнее на последнем, шестнадцатом этаже. Окно под крышей. Меня словно притянуло к нему, и через него я увидел свою комнату, убогую и выстывшую, с лампочкой под потолком, радиоточкой на стене, железной кроватью и кучей тряпок в углу. А на полу возле кровати сидел я сам - тощий, длинный, немытый и унылый. А потом я все видел уже как будто сижу на полу возле кровати. Да, я сидел и бросал в стену камешки, а они со стуком падали на пол. День был ярким, в окно лился желтоватый свет, было тепло. И вдруг в коридоре раздался звук - топот множества ног, невнятное лопотание и как будто песни. Я выскочил из комнаты и столкнулся с целой процессией карликов. Я нисколько не удивился, просто стало как-то любопытно. Они шли, словно на праздник. Топали ногами, громко переговаривались на совершенно непонятном, но все же каком-то знакомом языке, размахивали руками, некоторые пели. Это были страшные уродцы - пузатые, лупоглазые, похожие на жаб с белой бугристой кожей и огромными слюнявыми ртами. Некоторые из них были калеками: у них не хватало рук или ног, один вообще полз по полу, извиваясь, словно червяк. Кое у кого было по нескольку лишних конечностей. Один ковылял на пяти ногах, и это нисколько не мешало ему распевать веселую песню. Некоторые были голыми, некоторые наоборот, одеты вычурно, в расшитые кафтаны и, почему-то красные, штаны и колпаки. Я кинулся им навстречу, замахал руками, закричал. Но они не остановились. Они просто не заметили меня. Я кричал им в уши, тряс их за плечи, заглядывал в глаза, а они все шли мимо. У них была холодная влажная кожа, как половая тряпка. Они продолжали болтать и петь. Когда я топтался, упираясь своей бугристой головой мне в живот, и ронял на пол слюни, бессмысленно улыбаясь и продолжая болтать. И так до бесконечности. Не помню, откуда, у меня взялся топор. Точно такой же, как в жизни - на длинной рукоятке, покрашенной в красный цвет, очень удобный. Не совсем понимая, что и зачем я делаю, я подбежал к одному из них, голому скрюченному уроду, который что-то оживленно рассказывал своему соседу - пузатому и лупоглазому, в красной шапке. Сначала я потряс скрюченного за плечо, но он никак не ответил. Тогда я размахнулся и ударил его топором. К потолку поднялся фонтан крови, она облила меня и урода в красной шапке, и стены, и пол. Скрюченный упал и забился, изо рта у него шла пена. А его сосед повернулся к пустому месту, где только что был его собеседник, пожевал отвисшими губами и сказал неожиданным басом, словно отвечая на вопрос: - А гала ду. Шибар ог тукрато ох нараг гала ду. И тогда я закричал, и кричал, пока не увидел жемчужно-серое осеннее небо, легкое и высокое, и солнце, которое было за облаками, золотистое пятно на сером шелке, и узор из голых темных веток, словно кружево, брошенное в это небо, и лохматые птичьи гнезда, и самих птиц, черных и большекрылых. Я знал, что скоро может пойти дождь, мне было светло и хотелось смеяться. А потом я проснулся. Иногда ко мне приходит этот сон - осеннее небо (я почему-то точно знаю, что оно осеннее), ветки, птицы. Тогда я снова обретаю надежду, потому что это - единственное неподдельное воспоминание, все это действительно было со мной когда-то и где-то. Это моя единственная правда. И тогда я верю, что на свете есть не только Дом. |
|
|