"Юрий Лощиц. Григорий Сковорода " - читать интересную книгу автора

деревьев цыганская семья, горел костер, и цыганята корчили рожи прохожим;
скрипел костылем солдат - ржавые от табака усы и вытекший глаз на терпеливом
лице; выступали гуськом монахини, стучали шестами хмурые пилигримы,
обвешанные образками знаменитых обителей; шла пожилая женщина; на пятках ее
босых ног виднелись глубокие черные трещины, как на рассохшейся без влаги
земле (он с детства знал, как страдают женщины от этих незаживающих трещин
на больных подошвах); крестьянин нес с базара живой мешок, в котором верещал
поросенок; шли, шли, шли, иногда ехали, но больше шли...
Тут-то, среди мелькания незнакомых лиц, на перепутьях разнообразнейших
судеб, и открывалось во всей своей мощной простоте: жизнь - дорога.
Казалось, что
никто, нигде и никогда не жил и не живет оседло, но все они здесь, в
пути. И что могло быть проще этого - ходить по земле! И в то же время какая
высокая тайна извечного шествия светилась у каждого где-то в глубине глаз.
Спроси его, и он скажет, что идет на базар, или в гости, или наниматься на
работу, или поклониться мощам Николы; но что бы он ни сказал, он поневоле
солжет, потому что на самом деле он идет для чего-то неизмеримо большего, о
чем и сам чаще всего не догадывается. Он шествует туда, где положен предел
всякому движению, быстрому и медленному, движению тела и движению желаний.
Он идет, чтобы избыть всего себя в этом труде. Идет, недоумевая или радуясь,
тоскуя или надеясь, к средоточию всего своего существования, где нет ни
болезней, ни печали, ни воздыханий...
Каждому хоть на минуту, хоть на малый миг открывается смысл
сокровенного шествия; и тогда он видит: да ведь эта вот дорога, обычнейшая
из дорог, - это и есть жизнь моя, единственная, непреложнейшая,
необыкновенная до слез.
Двадцати восьми лет от роду Григорий Сковорода увидел, как далеко еще
идти до края земли, где солнце каждый вечер садится.
...О годах, проведенных им в Европе, существуют самые противоречивые
сведения. Наиболее достоверно свидетельство, что, числясь при токайской
миссии, он с разрешения Вишневского имел возможность отлучаться весьма
далеко и надолго: "...поехать из Венгрии в Вену, Офен, Презбург и прочия
окольныя места". (Офон - нынешний Пешт, Пресбург - Братислава.)
Гесс де Кальве пишет, что, кроме Венгрии, Польши. Словакии, Чехии,
Пруссии, Австрии и Германии, Сковорода посетил также Италию, побывал в Риме,
осмотрел "...триумфальные врата Траяна, обелиски на площади св. Петра,
развалины Каракальских бань...".
Наконец, в связи с его путешествиями назывались и такие традиционные и
первоочередные для славянских паломников места, как Иерусалим,
Константинополь, Афон.
Думается, однако, что страннический опыт Сковороды был гораздо скромнее
и что не навещал он "ни Рима, ни Ерусалима". При определении его зарубежных
маршру
тов нужно исходить прежде всего из того, что за границей Григорий
пробыл всего около трех лет. Обозреть за такой ограниченный срок хотя бы
половину достопримечательных мест, которые Василий Барский обследовал за
четверть века, Сковорода физически не смог бы. Да вряд ли бы он и согласился
на столь беглую "экскурсионную" пробежку, если бы вдруг возможность для нее
была ему предоставлена.
Существенно и то, что Сковорода все-таки путешествовал не с заданием