"Евгений Федорович Лосев. Миронов " - читать интересную книгу автора

Возвращающийся молодой казак затянет песню и умолкнет. Одинокий соловей
пропоет свою прощальную грустную песню на утренней заре, щелкнет и...
тишина, глубокая, необъятная. Воздух прозрачен и чист. Звезды мерцают в
вышине.
Каким очарованием дышат ночи донских хуторов! Сколько в них
непередаваемой, истинной красоты! Особенно когда цветут яблони, груши,
вишни. Как невесты в подвенечных платьях стоят они при лунном свете,
стыдливо пряча свою красоту. А белые купола цветущих тернов, словно огромные
букеты роз, воткнутые в новобрачный, весенний наряд кормилицы-земли. От
аромата задохнуться можно. Молодежь тогда ходит хмельная, а пожили"
становятся юными. И кажется, что в пьянящем воздухе трепетными волнами
переливается молодое, здоровое, горячее чувство любви.
Филька чуть ли не со страхом оглянулся на Дот Ему показалось, что,
залюбовавшись хутором, он как бы забыл, предал свою любовь... Дон, будто
ртутью наполненный, будто вокруг своей оси медленно и могуче вращаясь,
прокладывал себе дорогу в дальние хутора и станицы.
Филька обычно приходит в хутор, когда солнце уходит за горизонт. Краски
бледнеют, и Дон становится розовым, словно на дне его зажигают огромный
светильник. А когда солнце совсем заходит, Дон по-мужски бережно продолжает
хранить в своих волнах вечернюю зарю: в одном месте вода лазоревая, в
другом - розоватая, в третьем - бледно-голубая. А там, где сады распластали
свои тени, - черная, как пасхальная ночь.
На правом крутом берегу Дона, изрытом морщинами оврагов и буераков,
прилепился Филькин хутор Буерак-Сенюткин. Тянется он над рекой лентой садов
и левад. Тополя и вербы свешивают ветки к воде. Листья пьют донскую воду и
как бы по цепочке передают всему хутору, утопающему в буйных левадных
зарослях. Питают муравную зелень, плотно вросшую в меловые плешины
крутолобого берега.
Перед Буераком Дон натыкается на бугрину, поросшую лесом, и, не в силах
подмять ее под себя, резко поворачивает вправо, образуя сагайдачную дугу.
Опершись о Буерачные кручи, как о тетиву, Дон выпрямляется и гигантской
стрелой несется мимо хутора. Под его крутояром подхватывает небольшой ручеек
Лог-Буерак и продолжает молодо и величаво течь мимо меловых правобережных
подгорий и дремучих лесов левой стороны.
Филька шел по проулку. Ветки садов с обеих сторон сплетались Над его
головой. Перекинутый через плечо кнут извивался за ним, оставляя глубокий
след на пыльной дороге.
- Тю!.. Бешеный!.. - Галя кинулась за выскочившим на проулок телком и
столкнулась с Филькой. - Ах!.. - Она остановилась и опустила черные, как
угли, глаза, лицо ее пылало, пышные, волнистые волосы в беспорядке
разметались по плечам, небольшие выпуклости груди поднимались и опускались
под туго натянутой кофточкой. Встреча была настолько неожиданной, что оба
вдруг остановились и смущенно молчали...
Филька злобновато метнул взгляд на Галю, невольно в то место, куда
смотреть было... грех, и угнул голову, словно в сумерках хотел
повнимательнее рассмотреть цыпки на своих грязных босых ногах.
Фильку, хуторского пастуха, кормили миром, по очереди. Сегодня
завтракает и вечеряет в одном доме. Здесь же ему давали харчи на обед.
Завтра - в другом доме, послезавтра - в третьем. Так и ходил с ранней весны
до поздней осени, до первого снега по всему хутору из одного двора в другой.